Девушка, которая строит замки - Евгения Константинова

пол рядом с диваном и открыла клатч. Внутри были наушники, несколько купюр, помада, бумажные салфетки. Вроде не хватало ключей. Я бросилась в коридор, может быть все-таки просто временное помутнение? Нет, на крючке висели ключи, которые я отдала на экстренный случай Маше. «Моих» ключей не было.

Загадка с клатчем весь день не давала покоя, хоть и он был загружен сотней разных дел в приюте. Одновременно с этим я пыталась переварить события предыдущего дня. Тогда я себе запрещала про них думать тем более, что на пьяную голову это не слишком хорошо получалось. Сейчас же руки были заняты, а голова абсолютно свободна.

Уже под вечер я присела на крыльцо нашего приюта с чашкой чая, который заварила самостоятельно, Аня должна была быть чуть позже. Мне она очень была нужна, чтобы обсудить с ней прошедшие события. Надо просто набраться терпения и подождать. Я сделала глоток и включила себе музыку:

«…Ничего не жаль, ни огня, ни слов,

Если за мечту, если за любовь…»

И только сейчас почувствовала, как меня стало отпускать: теплая чашка в руках, музыка… Тут наконец появилась Аня. Солнце садилось и заливало все вокруг малиновым молоком, как это бывает летними вечерами.

— Саша, познакомься, — начала Аня, поворачиваясь к следовавшему за ней человеку, вокруг головы которого в светлых волосах образовался ореол. — Это…

— Саша? — удивленно спросила я, обнаружив в столь странном месте своего новоявленного коллегу.

— Саша! — воскликнул он.

— Ха! Это… это…, — пыталась я осознать, переводя взгляд с Саши на Аню и обратно, — Так вы пара?

— Да-а-а, — удивленно протянула Аня. — Вы знакомы?

Мы с Сашей уже смеялись.

— Ну, надо же! Значит, это я про тебя слушал последние полгода: «Саша то» и «Саша это», — вспоминал Сашка.

— Так, — сложила руки на груди Аня, — а я вот от него не слышала ни про какую коллегу.

Мы смеялись, удивляясь этому факту, я рассказывала, как по-отдельности выслушивала Сашу о его намерении… и тут я вовремя прикусила язык, чуть не сказав слово «жениться», и выслушивала Аню о ее… и в данном случае чуть не сказала про сомнения относительно совместного проживания, в общем, удивилась сама себе, как не смогла сложить дважды два.

Дома поздно вечером меня хватило только забраться в душ и обессиленно рухнуть в кровать, даже есть не хотелось, про клатч я вообще забыла.

Проснулась среди ночи. Кто-то был в комнате. Я забыла задвинуть шторы: комнату заливал тусклый лунный свет. Это был мужчина… Мефистофель! Его толком не было видно, просто контуры, но не узнать было сложно.

Он стоял посреди комнаты, а потом расстегнул рубашку и по-кошачьи медленно направился к кровати. В принципе, тут было-то два шага, но зрелище завораживающее. И только сейчас я поняла, что я не просто сторонний наблюдатель, он идет ко мне!

Сначала он оперся на одну руку, потом на вторую, потом на колено и вот уже на четвереньках он стоит рядом, он ВООБЩЕ РЯДОМ!

Я не спускала глаз с голого торса Мефистофеля, очертания которого вырисовывал лунный свет: рельеф мышц, кучерявый островок на груди, живот…

Я почувствовала его губы на своей шее, они перешептывая, перебирая, перебегая, опускались ниже. Умом я понимала, что надо закричать, вскочить, включить свет и выгнать… умом… Рука его медленно опустилась на бедро, поползла вверх, просто вверх, задержалась, как будто, так и не определилась с целью и поползла опять вниз по бедру. И не было в этом движении ничего нового для моего тела, но почему оно так странно реагировало? Я была уже не здесь, не в этой комнате, а где-то там далеко, где только удовольствие и наслаждение. Но что-то, какая-то сила внутри меня, уж точно не я сама, уперлось руками в этот торс с кучерявым островком на груди и требовательно отодвинуло, насколько это можно было так назвать, потому что сдвинуть не удалось ни на йоту. Его движения замерли на мгновение, на самом деле на мгновение, но оно показалось вечностью, потому что внутренний голос кричал: «Нет! Не вздумай уходить!». И спустя это мгновение, словно оно было запросом с его стороны, действительно ли этого хочу, он просто встал и ушел.

Удивление? Разочарование? Сожаление?

Утро.

Воскресенье.

Это просто сон? Или я не совсем сошла с ума, а он, действительно, был? Если так, то получается, что в предыдущую ночь он тоже был, я спала с перекинутыми и спускающимися до пола волосами. Я попыталась вспомнить, в чем я была, и меня кинуло в жар. Мало того, что из одежды на мне ничего не было, еще и одеялом не накрывалась, так как было душно. Мне он оставил клатч, а себе — ключи от моей квартиры. И если прошлая ночь не игра моего больного воображения, то получается, что он вернулся, используя мои ключи, чтобы… Что?

Да, что «что?»! Понятно, что. И у меня было ощущение, что я жалею, что тогда отвергла его. Уже было двенадцать часов дня, и я решила, что надо срочно брать себя в руки, а то тронусь от этого «если бы, да кабы». Я бегом рванула в ванную, что-то на ходу перекусила, и взяв велосипед, поехала в приют. Весь день провела в заботах, специально загружая себя любой работой, какой только могла выполнить, программу я выполнила на двести процентов, потому что, как и днем раньше никаких утренних мыслей в голове не остались, только дикая усталость и чувство глубокого удовлетворения.

Под вечер мы сидели с Аней на крылечке и пили зеленый чай с мятой. В полном молчании просидели минут пять, пока я не очнулась, ладно я, не было у меня желания говорить, но Аня почему была такой необычно молчаливой?

— Аня, как дела?

— Норм.

— Ань, ну я вижу, что не норм. Саша?

— Ты знаешь, да, — вздохнула Аня. — Ему не понравилась идея с приютом, и что я все свободное время здесь провожу.

Я только на секунду представила, что у нашего приюта нет нашей Ани, и у меня перехватило дыхание. Но что важнее, мои эгоистические желания или ее счастливая личная жизнь?

— Ну, в какой-то мере его понять можно. Что это за совместная жизнь, если в ней нет тебя, а ты — в приюте?

Аня поникла.

— Эй, даже не смей, — сказала я ей. — Помнишь? Утро вечера мудренее.

— Спасибо, Сань. А ты сегодня что такая?

Я вздохнула и подняла глаза к небу:

— Красота-то какая…

— Ага…

В права вступил август, и было то время, когда еще стояли теплые