Заблудшая душа. Демонолог - Григорий Шаргородский

— Нас тоже.

— Что тоже? — осторожно поинтересовался Гилар.

— В глухую комнату и завалить… — это было все, что я запомнил, перед тем как провалиться в черную пропасть обморока.

Из глубин бескрайнего неба, откуда-то очень издалека, ко мне подплыла белая тучка.

— Ван, — ласково прошептала она.

Мне не хотелось отвечать, потому что полет в небе был упоительно сладок.

— Ван, — чуть громче прошептала тучка.

— Уйди, — отмахнулся я.

— Ван, колючку тебе в штаны, — внезапно голос тучки огрубел, а она сама налилась чернотой и прыгнула на меня, обдавая мокрыми брызгами дождя.

— Что?! Где?! — Я вскочил с кровати и только после этого понял, что нахожусь в небольшой полуподвальной комнате. Причем в неожиданной компании: это были не спящие на других лежаках «ящеры».

Кто бы сомневался — парочка извергов собственной персоной. Встретились два одиночества. Я сознательно старался держать этих персонажей подальше друг от друга, потому что был уверен: как только они встретятся, так сразу примутся пить из меня кровь, причем ведрами.

Профессор Урген, за прошедший год изрядно потолстевший, поставил на стол пустой стакан и довольно улыбнулся.

— Вот, а ты говоришь, что не проснется, — улыбнулся он Карну, которого еще совсем недавно ненавидел всей душой и боялся до колик в животе.

Что делает с человеком спокойная жизнь — никто за тобой не гоняется по всему континенту, и вот уже появляется изрядное брюшко и снисходительное отношение к тем, кто охотился за тобой и отнюдь не с мыслью вместе попить пива.

Ладно, поулыбались и хватит.

— Как вы здесь оказались так быстро? — спросил я и, чтобы избежать шуточек, сразу добавил с металлом в голосе: — Сначала ты, Урген.

— Дежурная шхуна была под рукой, и ветер оказался попутным. Вот и все объяснения.

— Карн.

— На почтовых станциях из десятка вы оставили трех лошадей.

— Ясно, — кивнув я, сел обратно на кровать и обхватил гудящую голову руками. — Что успели сделать?

— Ну, немного допросили пленника, — отчитался Урген.

— Демоны, — встрепенулся я, понимая, что профессор открыл заваленный по моему приказу вход во временную темницу. — «Невидимка» не появлялась?

— Успокойся, я уже обо всем позаботился, — небрежно отмахнулся профессор, и эта небрежность взбесила меня, давая выход накопившемуся раздражению.

— Что ты мог предусмотреть?! Эта тварь резала нас, как кутят, и если бы не чистое везение, мы все остались бы в катакомбах. Ты это понимаешь?!

Урген не обиделся, он сразу посерьезнел, подошел и присел рядом.

— Ваня, все в порядке, — старательно выговаривая земное имя, сказал он. — Я, как только прибыл, расспросил Барсука. Он сейчас накачан эликсирами по брови и все равно не спит. Если не ошибаюсь, а мои архивы не врут, то это простой отвод глаз, правда, в исполнении настоящего виртуоза.

— И что ты сделал? — спросил я, успокаиваясь.

— Выбил пару рун на виске Барсука, и теперь отвода глаз он не боится. Жаль, что теперь уже от него будут отводить глаза не только дамы, но и мужики: покорежило парня серьезно.

— Так, с этим понятно. Что насчет допроса пленника?

— Молчит, тухлая каракатица, — ответил за профессора Карн.

Ничего нового он мне не сообщил — договориться с одари очень сложно, но у меня был ключик к стойкости нелюдей, который удалось нащупать совершенно случайно.

— Ты его резал и жег?

— Ну да, и еще слегка попинал, — недоумевая, ответил Карн. — Но все без толку.

— Ну ладно, с морячком все ясно, но ты, светило, блин, науки! — недовольно повернулся я к Ургену.

— Не понял, почему это со мной все ясно? — тут же взбрыкнул Карн.

— Помолчи, — отмахнулся я, продолжая смотреть на профессора. — Ты про воду забыл?

— Точно! — хлопнул Урген себя ладонью по лбу. — Пошли, попробуем!

Уже немолодой ученый почти бегом направился к выходу, чтобы применить на другом живом существе изощренную пытку.

Господи, что же мы с собой делаем-то — стоит вспыхнуть вражде, и даже такие вполне приличные люди, как Урген, превращаются в зверье.

Но тут ничего не поделаешь — наш пленник хранит тайну, от которой зависит жизнь очень многих людей.

Под временную тюрьму местный начальник фискалов использовал полуподвал одного из соседних домов. Из окон в наполовину выдолбленном в камне помещении была только небольшая отдушина, которую в данный момент завалили тяжелым камнем.

Такие же глыбы, раньше подпиравшие массивную дверь, теперь валялись вокруг. На одном из камней сидел Барсук и слегка осоловевшим от эликсиров взглядом осматривал окрестности.

Видок у него был еще тот. Нижнюю часть лица закрывала плотная повязка, а на чуть вспухшей коже левого виска «красовалась» свежая татуировка.

Сложная вязь символов сплеталась в тугой клубок, выпустив пару нитей на лоб и к уху.

— Со святошами проблем не будет? — тихо спросил я Ургена.

— Понятия не имею, — пожал он плечами и тут же добавил: — Но Барсука я предупредил, а он согласился. А что ему терять? И так придется прятать лицо, пока им не займутся серьезные целители.

От дальнейших пояснений я отмахнулся, потому что мы уже приблизились к вскочившему «ящеру». Даже без шлема он представлял собой жуткое зрелище, и это при том, что рану закрывала повязка.

— Ты как? — спросил я. И тут же поспешил добавить: — Не говори, просто покажи.

Барсук изобразил на пальцах нечто невразумительное, судя по всему, как и его состояние.

— Ладно, жив — и слава всем святым. Денег у нас хватает, так что вылечим, будешь еще краше, чем был.

Губы «ящера» закрывала повязка, но в его глазах я уловил отражение грустной улыбки.

— Ты это брось, Валат, — для убедительности назвал я Барсука настоящим именем. — Целители могут очень много, а за большие деньги они сотворят чудо. Вот только что делать с татуировкой?

Немного приободрившийся Барсук небрежно отмахнулся, а затем даже ткнул пальцем в татуировку и показал общий для обоих миров знак одобрения с оттопыренным вверх большим пальцем.

Ну что ж, друга успокоил, теперь пришла пора напрячь врага.

Одари висел на стене полуподвала, прикованный к камню тяжелыми кандалами и раздетый донага. На светло-золотистом камне застыли разводы темной, практически черной крови одари. Такими же потеками была измазана его серая кожа, на которой также имелись длинные разрезы и запекшиеся ожоги.

— Молчит, говоришь? — хмыкнул я почти как Сухов из советского фильма. — Ну-ну. Карн, найди тряпку и кувшин с водой.