Решающий выбор - Михаил Алексеев

Они в полной мере использовали свои возможности воевать ночью и прорвали фронт. Остановить мы их не смогли. В момент прорыва в состав корпуса, по данным радиоразведки, входило четыре дивизии. Все моторизованы. По утверждению офицеров, участвующих в боевых столкновениях с частями этого корпуса, у русских появились новые танки и штурмовые орудия. Скорость передвижения корпуса была такова, что наши резервы не успели к месту прорыва. Попытки хотя бы замедлить движение русских силами заслонов и гарнизонов тыловых городов не увенчались успехом. На сегодняшний день у нас нет средств, способных остановить «русских монстров». Попытка минирования предполагаемого маршрута движения также была неуспешной – у русских очень хорошо поставлена инженерная разведка. Самое крупное боестолкновение русские имели с нашими войсками на узле дорог Рига – Кенигсберг и Мемель – Каунас. Мы сумели собрать в этом месте группу частей и подразделений силой до дивизии. Однако в ходе двухчасового боя эта группа была окружена и погибла.

Одновременно с этим русский десант силой до батальона атаковал мосты в Тильзите. И снова русские использовали свое преимущество в ночном бою. Попытки гарнизона сбить русских десантников с захваченных позиций оказались безуспешными. Русские поголовно вооружены автоматическим оружием, имеют много пулеметов и ручное противотанковое оружие. Кроме того, они активно использовали орудия ПТО и ПВО, захваченные в предмостных укреплениях.

Через несколько часов к ним на помощь прорвался передовой отряд Особого корпуса, внезапно атаковавший город с четырех сторон. В данный момент город и мосты через Неман находятся под контролем русских.

– Фельдмаршал! Неужели трудно было догадаться перебросить в город хотя бы одну дивизию?! Или вы совсем воевать разучились?!

– Мой фюрер! Никто не мог предположить такой наглости от русских. Русские прорвались на глубину более двухсот километров. Когда командование Группы определилось с направлением их движения, было решено перебросить в Тильзит пехотную дивизию из Кенигсберга, однако она не успела всего на несколько часов – русская авиация парализовала всяческое движение днем в нашем тылу. Однако нам удалось силами вновь формируемой 2-й Танковой группы под командованием генерал-полковника Шмидта контратаковать и остановить под Шяуляем мехкорпуса Северо-Западного фронта русских и восстановить оборону. Таким образом, русский Особый корпус окружен в районе Тильзита, снабжение его возможно лишь авиацией. В данный момент к району Тильзита подтягиваем ПВО и тяжелую артиллерию, проводим минирование танкоопасных участков, сосредотачиваем войска для нанесения удара по окруженным русским дивизиям.

– Хорошо, Гальдер! Окажите фон Леебу всю возможную помощь. Нельзя упустить русских из «мешка», в который они так быстро и самостоятельно забрались. Это общая задача Группы. Остановите уже бессмысленное наступление на фланг Первой русской армии и перебросьте 4-ю Танковую группу под Тильзит. Но кроме этого, есть еще и частная задача. Нам нужны образцы русских танков. Добудьте мне их! От этого зависит судьба Германии и всего немецкого народа.

Гитлер замолчал и стал нервно ходить у стола, сложив руки за спиной.

– Если бы я знал, – продолжил он, – что у русских есть такие танки и такие самолеты, я бы не начинал этой войны. Завтра в Кенигсберг прибудут две батареи новых противотанковых самоходных орудий калибром 7,5 см. На полигоне они успешно поражали русские Т-34, в том числе и в лоб. Нужно посмотреть на их возможности в реальных боях. Фельдмаршал фон Лееб! Озаботьтесь возможностью их максимально эффективного использования. На этом совещание закончено! Не смею вас больше задерживать, господа!

Генералы, отдав честь, удалились. Фюрер мрачно смотрел на карту.

– М-да… Мы уже радуемся, что смогли свести сражение к ничьей. А рассчитывали еще до осени взять Москву и закончить эту войну. Гальдер! Проследите тут, чтобы наши военачальники смогли удержать медведя, которого мы схватили. А я постараюсь в Берлине поторопить наших инженеров и конструкторов найти противоядие против русских новинок. Я не стал говорить на совещании, но сейчас разрабатывается самоходное орудие 12,8 см на базе перспективного тяжелого танка. Посмотрим, устоит ли броня «русских монстров» перед гением немецких инженеров. И будем надеяться на помощь богов, что русские не смогут выпускать много новых танков.

20 января 1942 года.

Штаб 1-й Ударной армии. г. Лида

Сегодня в штаб армии пришел приказ об окончании операции «Шторм».

С завтрашнего дня в Лидском укрепрайоне начнется смена частей 6-го мехкорпуса стрелковыми дивизиями Западного фронта. Это уже началось на позициях 5-го корпуса Алексеенко и 6-го Никитина. Через несколько дней 1-я Ударная будет выведена в тыл фронта, где будет пополняться, приводить в порядок матчасть и ожидать следующего приказа.

Этот приказ армия выполнила – правда, только ближайшую задачу. Основная цель – выход в окрестности Кенигсберга и совместно с 1-м Гвардейским Особым корпусом обеспечение подготовки к штурму этого города – оказалась недостижимой.

Чего-то подобного Оганян и ожидал. Он помнил по военной истории знаменитое контрнаступление под Москвой осенью 1941 – зимой 1942 года. Тогда тоже казалось: немецкий фронт рухнет, и враг побежит. Ан нет! Не побежал. По крайней мере, не так далеко, как хотелось бы. И сейчас произошло нечто подобное, но в других масштабах и не в том месте.

Оганян и ожидал этого, и побаивался, что его ожидания сбудутся. Он видел, как формировалась его армия, как блестели глаза бойцов и командиров, при получении нового, более совершенного оружия, которого еще не было ни у кого; как старательно и не жалея сил они тренировались в учебных боях на полигонах и стрельбищах. И ведь армия не подкачала! Как бульдозер она прошлась по обороне немцев, сметая все на своем пути. И не вина командиров и красноармейцев Ударной армии, что не смогли их поддержать в таком же темпе армии Западного фронта.

Да и немцы проявили себя во всей красе. Смолкли разговоры в штабе фронта о том, что мы, мол, немцев шапками закидаем. Закидали! Не сними с направления главного удара Оганян два корпуса, и закрыли бы немцы прорыв у него за спиной. Сумели ведь немцы если не ликвидировать прорыв, то по крайней мере локализовать его. Отделались, так сказать, малой кровью.

Но и то, что сделано армией, сделано неплохо и не зря. У немцев теперь головная боль этот выступ. Ну и цену опыта таких операций для Красной Армии образца 1942 года трудно переоценить. Поговорка «за одного битого двух небитых дают» имеет место быть. Главное, нужно сделать из всего происшедшего правильные выводы.

И еще беспокоило его положение Особого Гвардейского корпуса. За прошедшие месяцы он прикипел к людям, с которыми ему пришлось встретить войну. И где-то в глубине души чувствовал ответственность за своих современников. По праву их командира, которым его сделала судьба. Умом он понимал, что немцам не удержать корпус, но сердце болело за тех, кто погибнет при прорыве.

21 января 1942 года.