Мы наш, мы новый… - Константин Калбазов

Японцы тоже идут в кильватерную колонну и изготовились к бою. Но что это, русские отворачивают к берегу, выполняя маневр все вдруг? Но там нет береговых батарей, зачем так рано отворачивать? И потом, двигайся они прежним курсом – быстрее бы достигли прикрытия со стороны крепостной артиллерии. Опять же там мели, это же не крейсеры, и уж тем более не миноносцы. Если хоть один корабль сядет на мель, он обречен. Может, эскадрой командует не Макаров? Кто же объяснит, что происходит?

С востока подходит адмирал Катаока, теперь он в сравнении с русскими прямо-таки скороход, а потому, скорее всего, выйдет на дистанцию открытия огня немногим позже основной эскадры. Что же, сейчас концентрация артиллерии важна, как никогда, даже если русским и удастся вырваться, то необходимо повредить как можно большее количество их кораблей, повредить настолько серьезно, чтобы в ближайшие пару месяцев даже крейсеры не могли высунуть своего носа из гавани. Но что же задумал Макаров, или кто там вместо него? Зачем он отвернул к берегу?

Теперь уже понятно, что эскадра не просто шла к Артуру: она неизменно смещалась в сторону побережья, а как только противник достаточно приблизился, резко отвернула к нему, практически оказавшись к основному отряду преследователей кормой. Нет, угол хотя и крутой, но позволит задействовать весь главный калибр. Но зачем? Да вот же зачем!

– Симамура, отдайте приказ увеличить ход до самого полного, выжмите из машин все, на что они способны. – Когда адмирал отдавал приказ, на его лице явственно читалась досада.

Если все пойдет так, как предполагает Макаров, то, возможно, ему удастся-таки прорваться. Остаются еще мели? Но с недавнего времени русские показали, что прекрасно ориентируются в прибрежной полосе. Нельзя рассчитывать на удачу. Сейчас главное – скорость, скорость и только скорость. Но Того уже понимал, что ему никак не успеть.

– Степан Осипович, я все же считаю это слишком рискованным. Вы настолько доверяете этим картам? – Молас с сомнением смотрел на адмирала. Понятно, что приказ он выполнил, и сейчас эскадра по распоряжению командующего движется к берегу, но сомнения остались.

– Наши миноносники пользовали эти карты не раз и не два. Как показывает практика, они вполне точны. Что касается нашего отворота… А вы видите иной выход?

– Ну, выходов у нас не так много. По мне, так необходимо двигаться кратчайшим путем под защиту наших батарей. Разумеется, нам достанется, но и мы не останемся в долгу, так что и Того умоется. Тем более что, если мы двинемся вдоль мелководья, то боя на параллельных курсах нам все одно не избежать, и длиться он будет дольше.

– Вы действительно считаете, что Того будет вести бой на параллельных курсах? Михаил Павлович, не разочаровывайте меня.

– Он, разумеется, постарается нас отсечь, но если упорно двигаться вперед…

– …То японцы перетопят нас по очереди. Вы ведь знакомы с моей работой. Он просто применит кроссинг над «Т», сосредоточит огонь всей артиллерии на одном корабле и будет бить в него, пока не добьется либо его выхода из боя, чтобы заняться позже или оставить на растерзание старичкам, либо потопления. Я бы пошел на такое даже при преимуществе хода в один-два узла, а у него таковое почти вдвое против нашего. Дай только бог нам успеть приблизиться достаточно к берегу, чтобы Того из опасения мелей не решился на подобный маневр.

Все произошло как-то неожиданно. Не успели сигнальщики поднять флаги с приказом «Севастополю» и «Полтаве» возвращаться в Артур, как первый вдруг вывалился из строя, при этом начав заметно терять ход. Опытный командир Эссен сразу сообразил, что его может таранить идущий следом «Пересвет», а потому, как только машина стала, приказал отвернуть в сторону, вывалиться из строя и поднять сигнал «Потерял ход». Командир «Пересвета» поначалу не понял, что происходит, а потому начал было повторять маневр, но, сориентировавшись, попытался отвернуть и, видя, что броненосец продолжает приближаться, так как отвернуть явно не получается, приказал машинам дать задний ход. Скорость удалось погасить максимально, но таран все же с гулким грохотом врезался в корму «Севастополя», круша сталь корпуса и впуская в отсеки забортную воду.

Как следовало из доклада Эссена, вышла из строя одна машина, то есть совсем вышла, необходим был длительный ремонт, причина устанавливается. «Пересвет» также получил незначительные повреждения – во всяком случае, в носовом отсеке обозначилась течь. Ремонт, конечно, необходим, но ничего критичного, вполне боеспособная единица. Винить командира таранившего корабля было не в чем – тот в принципе действовал весьма умело и хладнокровно, но погасить скорость и отвернуть в сторону махину в четырнадцать тысяч тонн – это не на миноносце пируэты выписывать.

Макаров хотел было повторить приказ о возвращении двух броненосцев, с остальным разбираться предстояло позже, но тут поступила радиограмма из Артура о появлении на горизонте множественных дымов. Складывалось полное ощущение, что Того подготовил ловушку, вот только русские корабли не успели достаточно отдалиться. Впрочем, они и не успели бы: Того не имел возможности подкрасться и отрезать русскую эскадру от крепости, если только… Если только ему не было известно о возможных неисправностях. Но тогда они могли быть и на других кораблях. А может, случайность? Очень может быть, но как-то уж слишком все одно к одному.

Едва Макаров осознал обстановку, тут же были отозваны крейсеры, а эскадра легла на курс к Артуру, только шла она курсом постоянного смещения к берегу, чему были все удивлены, но все же безропотно выполнили приказ. В построении изменений не было, разве только «Севастополь» и «Полтава» поменялись местами.

Японцы открыли огонь с дистанции в семьдесят кабельтовых, русские ответили. Но эффективной эту дуэль пока назвать было нельзя. Выдерживая максимальный темп стрельбы, японцы ни на минуту не снижали хода, стремясь успеть отрезать русских от берега. Но вскоре стало очевидным, что, несмотря на почти двукратное преимущество в скорости, Того все же не успевает, дальнейшее сокращение дистанции могло привести только к тому, что русские получат преимущество для своих бронебойных снарядов, а потому Того был вынужден отвернуть, выходя на параллельный курс, и снизить скорость. Русские вновь сделали поворот и теперь шли вдоль берега в кильватерной колонне, так что оставалось только вести бой на параллельных курсах. Все. Максимум, что теперь японцу было доступно в этой ситуации, – это просто сосредоточить огонь сразу нескольких кораблей на двух русских. Так, например, броненосцы тут же выбрали флагман, а крейсеры Камимуры – «Севастополь», который, кстати сказать, уже немного просел на корму: все же столкновение для него не прошло незаметным.

Практически одновременно с основными силами на дистанцию открытия огня вышел и отряд адмирала Катаоки, между ним и крейсерами завязалась жаркая перестрелка. Однако осознавая, что силы слишком неравны и выход только в том, чтобы навязывать противнику свою тактику боя, Реценштейн отправил миноносцы к броненосцам, где они, приняв значительно ближе к берегу, сопровождали гигантов, а сам, увеличив ход, начал кружить над Катаокой и Дэвой, используя свое преимущество в ходе, сведя таким образом превосходство японцев в артиллерии и водоизмещении практически на нет.