Книжные дети. Все, что мы не хотели знать о сексе - Елена Колина

А кое-что его неприятно удивило, например, мат. Илья думал, что мат – это язык коммуналок, а оказалось, что это язык, на котором разговаривают изысканно культурные люди, и можно разговаривать матом об искусстве или о литературе. А Илья краснел, как девочка!.. И изо всех сил делал вид, что не смущен, когда Ася с ангельским видом рассказывала стишки со словами – о, ужас! – «минет» и «эякуляция».

Бедный Илья, девочки совсем заморочили ему голову: Зина делала гордую мину на стишки и обсуждала Набокова, Ася делала скучную мину на Набокова и читала эротические стишки.

А Илья Набокова не читал. Потом, уже у Зины дома, однажды просидел в углу гостиной три часа, не вставая, пока не прочитал «Дар», – Зининому отцу привезли из Нью-Йорка, из магазина издательства «Ардис».

Илья был всеобщий любимец, и не только. Он читал свои рассказы, читал отрывки из романа. Все восхищались, говорили «талантливо, оригинально, необычно, необыкновенно». И все были уверены, что в скором времени он станет знаменитым. Как?.. Картины Асиного отца выставляются за границей, знакомые гостей печатаются за границей, – Илью тоже напечатают за границей. Но это будет не просто публикация, Илью ждет слава.

В общем, перед Ильей открылась дверь в другой мир, и эту дверь держала Ася.

Люблю тебя.

Зина.

P. S.

Ася! Не помнишь, случайно, как звали тогдашнюю любовницу твоего отца? Твой отец при нас мог неожиданно обнять ее, сказать «идем, быстро!» и увести в спальню. Спальня была в самом конце коридора, но стены в квартире были картонные. Я включала телевизор или громко разговаривала, а ты даже внимания не обращала, как будто они там пьют чай.

Не помнишь, как ее звали? Нет?.. И я не помню.

Привет, Ася!

Тогдашняя любовница отца сказала Асе:

– Ты мне как дочь.

Ася вежливо кивнула, она слышала эти слова столько раз, сколько было у отца любовниц.

– Скажу тебе как дочери: вы с Ильей красивая пара, но ты слишком нежная, деточка.

– Слишком нежная? Для чего, для кого? – удивилась Ася.

– Вообще, – туманно сказала она и еще более непонятно добавила: – Все говорят, что он очень талантливый.

Что она имела в виду? Да ничего, кроме того, что сказала: Ася слишком нежная для любовных отношений, нужно быть жестче, эгоистичней.

– У нас все очень хорошо, – удивилась Ася.

Им было очень хорошо, только одно…

– Он ни разу не сказал «я тебя люблю», – сказала Ася.

– Даже когда вы?.. – сдерживая любопытство, спросила Зина.

– Когда мы любим друг друга, он говорит много ласковых слов – «малыш» и другие… что я прелестная, как цветок, – отчиталась Ася. – Но «люблю» никогда не говорит. А мне это очень важно.

– Тогда спроси его сама, – посоветовала Зина, – просто спроси: «Ты меня любишь?»

– Уже спросила. Он сказал, что не умеет говорить «люблю». – Ася задумалась на мгновение и пропела «я тебя люблю», потом прошептала «я тебя люблю». – А что тут такого, «я тебя люблю», и все… Он сказал, чтобы я не требовала от него невозможного – его язык умеет складываться трубочкой, а в эти три слова никак не складывается.

Но, кроме этих слов, Ася больше ничего и не требовала. Она была так влюблена, что готова была сама сказать за него все на свете слова и быть счастливой.

– Как только получу аттестат, выйду за него замуж.

– Ты же говорила «я хочу свободы», – напомнила Зина.

– Я думала, что хочу свободы, а я не хочу. Хочу спать с ним каждую ночь, – сказала Ася и посмотрела на Зину взглядом потерявшегося Бемби.

Ася уже держалась с Ильей как жена, как взрослая умная женщина, нежно, но ненавязчиво. Не подчеркивала близких отношений, не требовала особенного любовного внимания на людях… И кормила его любовно – подсовывала особенный ласковый бутерброд, тщательней, чем всем, заваривала чай и размешивала сахар в чашке.

Илья вел себя с Асей как взрослый умный мужчина – не стесняясь нежности и восхищения, не скрывая, как сильно он ее хочет. На глазах у всех творилась страсть. Илья, как будто зажженный об Асю, так брал ее за руку, так смотрел на нее, что всем было понятно, как молниеносно они бросятся друг к другу, оставшись одни.

А Асин задумчивый отец? Понимал ли Асин отец, изредка появлявшийся среди гостей, что его малышка спит с этим красивым парнем и что физическая страсть в их отношениях играет главную роль?.. Скорее всего, он думал так: «Кто это?.. Ах, он с Асей?.. Говорят, он очень талантлив… Что-то пишет… Ну, что поделаешь, пусть – Асе восемнадцать лет… Или еще семнадцать?..»

…Александра Андреевна растила Асю как положено растить девочку из хорошей семьи, – английский-музыка-танцы, а когда она умерла, Асин отец не растерялся от свалившейся на него ответственности – английский-музыка-танцы, а взвалил все это на себя. И так же быстро скинул. Ася сама отвечала за свое воспитание – сама бросила английский и музыку, сама ходила на танцы и в художественную школу.

– Хочешь узнать, какие у меня отметки? – спрашивала Ася отца.

– А мне все равно, как ты учишься, главное, как ты рисуешь, – отмахивался отец.

Иногда Асин отец вспоминал, что на свете существует школьный дневник, и очень удивлялся: «Бог случайно выдал тебе незаурядные мозги, ты можешь учиться, как птичка божья, без усилий!.. А у тебя одни тройки!»

Он удивлялся тройкам, – Ася приносила двойку.

Зина все учила-учила, повторяла перед сном, а Ася была очень способная, с удивительной памятью – взглянула на таблицу умножения и все запомнила. Но Ася любила двойки больше, чем другие отметки, – такой дизайнерский жест. Говорила, что двойки красивей, похожи на лебедей. Иногда она решала: сейчас получу двойку. И яростно боролась за двойку – говорила заведомые глупости, а если не могла получить двойку, то хотя бы забывала тетрадку.

Нельзя сказать, что Асин отец не воспитывал Асю, он кричал.

Отец кричал: «Если ты немедленно не включишь свет, я тебя убью!» – Ася читала до утра. Кричал: «Чтобы через час была дома, иначе!..» – Ася гуляла до ночи.

Ася всегда так испуганно говорила: «Это?.. Это мне нельзя, меня папа заругает» – и тут же делала. Вроде бы она всего боится, но на самом деле ничего не боялась.

В пятом классе она на спор подошла к прохожему и сказала: «Я проститутка, хотите со мной переспать? Десять рублей», и он быстро-быстро побежал прочь. А если бы?..

А в восьмом классе стащила у Зининой мамы бутылку вина, сказала: «Мне очень страшно, твоя мама меня убьет», засунула бутылку под платье и просеменила с ней на улицу. Ася пила вино на скамейке и приговаривала: «Нельзя пить на улице, нас в милицию заберут, ну что же мы зря ее стащили?», приговаривала и пила, и выпила одна всю бутылку. Зина пошла за Асиным отцом, сказала «Асе плохо», и он так страшно побледнел и помчался на улицу. Увидел Асю, обнял и закричал на всю улицу Маяковского: «Господи! Слава тебе, Господи, что моя дочь живая и пьяная!..»