Рокоссовский. Командующий Парадом Победы - Кирилл Константинов

Вырвавшись из Вязьмы, Рокоссовский направился в лес на КП. Настроение у всех было тяжелое. Радисты по-прежнему не могли получить связь с командованием фронта, разведчики сообщили о том, что по шоссе постоянно движутся вражеские танки, а сам КП несколько раз за день подвергался обстрелам немецкой авиации. Нужно было менять место. Впрочем, были и хорошие новости: к штабу присоединились некоторые отступающие части, в том числе и танковые.

Перебрались в Туманово, где оказался еще и эскадрон войск НКВД. Там же устроили военный совет. Предстояло решить, как действовать в сложившихся обстоятельствах: выходить к частям 16-й армии либо к тем пяти дивизиям, которые должны были быть где-то поблизости, или прорываться на восток, надеясь соединиться с основными силами. Рассчитав все возможности, Рокоссовский принял решение пробиваться на северо-восток, где, по его мнению, враг не успел еще окончательно замкнуть кольцо окружения.

Определили маршрут и порядок движения – тремя колоннами. Одну из них повел Казаков, другую – сам Рокоссовский, третью, в которой сосредоточили все автомашины и технику, вел Орел. Пригодился и эскадрон НКВД, направленный в разведку. Теперь самым главным было идти рядом, не отставать и постоянно контролировать направление движения. Выступили ночью, в дождь.

По размякшим дорогам двигаться быстро было невозможно. Время от времени приходилось останавливаться, вытаскивать машины, ждать, пока подтянутся колонны. Кроме этого разведчики то и дело натыкались на немцев, как правило, завязывались перестрелки. Однако вражеские силы, в основном разъезды, были малочисленны и практически не задерживали движение.

Через пятнадцать километров остановились в небольшой деревне на привал, а затем снова тронулись в путь. За ночь отряд Рокоссовского преодолел около тридцати километров, немало с учетом условий движения. По дороге встретили отходившую дивизию ополченцев и подчинили ее себе. В таком составе соединение уже представляло собой внушительную силу.

Наступило утро. Колонны двигались почти не останавливаясь. Ощущалась усталость, ведь идти приходилось пешком. Использовать машины было невозможно: во-первых, они то и дело застревали в грязи, а во-вторых, всем было бы не разместиться в них. Рокоссовский со штабом тоже шагали по осеннему бездорожью, как и простые бойцы. Тут имел значение и психологический фактор: командир понимал, что вселить в подчиненных надежду и уверенность можно только личным примером, поэтому и месил сапогами грязь, как все, а пустой штабной автобус ехал следом.

Вскоре командующему сообщили, что, по данным разведки, в Гжатске находятся наши войска, а также, очевидно, и штаб Западного фронта. До этого города оставалось километров десять. Это сообщение ввело всех чуть ли не в состояние эйфории. Адское напряжение последних дней будто схлынуло, и даже опытный Рокоссовский не стал перепроверять данные разведчиков. Колонны тронулись на Гжатск.

Командарм все же отправил в авангарде несколько танков. Им первым предстояло преодолеть мост через реку Гжать. Кавалеристы получили задание выяснить, есть ли поблизости другие переправы или броды. Едва один из танков подъехал к мосту – раздался взрыв: сработала немецкая мина, и тут же по колонне был открыт огонь из пушек и пулеметов. Отряд попал в засаду: данные разведчиков оказались ложными.

Немедленно организовали цепь и начали отстреливаться. Уже через несколько минут боя стало ясно, что противник располагает здесь крупными силами. Было ясно, что немцы немедленно стянут сюда соседние войска. Ввязываться в сражение не имело смысла. Рокоссовский подкрепил передовой отряд пехотинцами и начал быстрый отход с основными силами. Маневр удался, а заслон у Гжати выполнил свою задачу – задержал врага и не позволил ему начать преследование наших отходящих частей.

В дальнейшем двигались уже внимательнее. Чувство опасности вновь вернулось и заставляло каждого, от солдата до командарма, постоянно быть начеку. Отряд шел в северном направлении. При этом незначительные силы гитлеровцев уничтожали или просто рассеивали, крупные соединения обходили. В результате этих маневров к вечеру 8 октября войска командарма-16 нашли переправу через Гжать, отбили ее у немцев и ночью перебрались на другой берег. Еще несколько десятков километров опасного пути, и части, ведомые Рокоссовским, вырвались из окружения!

Наконец была установлена связь со штабом фронта. Оттуда приказали выходить к Можайску. Добравшись до цели, устроили полноценный привал. Измученные тяжелейшими переходами и напряжением последних дней, солдаты и командиры буквально валились с ног. В тот же день за К. К. Рокоссовским и А. А. Лобачевым прилетел самолет. Им необходимо было прибыть в штаб Западного фронта.

Встреча, ожидавшая там командарма-16 и его заместителя, была холодной. За несколько дней до этого комиссии Государственного Комитета Обороны (ГКО) в составе К. Е. Ворошилова и В. М. Молотова Верховным главнокомандующим было поручено разобраться в причинах поражения Западного фронта, охота на ведьм продолжалась. Первым «очевидным виновником» был генерал-полковник И. С. Конев, уже освобожденный от должности комфронта.

Рокоссовского провели в комнату маленького одноэтажного домика, где заседали члены ГКО. Бывший командующий фронтом уже находился там и уже целый час отвечал на вопросы В. М. Молотова и К. Е. Ворошилова. Там же присутствовал и новый комфронтом – генерал армии Г. К. Жуков, прибывший накануне из осажденного Ленинграда.

Командарма-16 спросили, как и почему он оказался в Вязьме без войск. Тот объяснил, что следовал приказу И. С. Конева. Ворошилов усомнился в правдивости слов К. К. Рокоссовского. Тогда он предъявил маршалу документ, тот самый приказ, предписывающий ему сдать свои войска Ершакову и ехать оборонять Вязьму. Предусмотрительный начальник штаба 16-й армии полковник Малинин перед самым вылетом снабдил командира этой бумагой «на всякий случай». Подозрения в отношении Рокоссовского отпали. Там же выяснилось, почему он не получил в Вязьме обещанные войска. Оказалось, что выделенные ему дивизии, не добравшись до места назначения, вступили в бой с мотопехотой противника и выйти в назначенный район не смогли. Значит, все было сделано правильно, и полководческая интуиция не подвела командарма, когда в Туманове он решил не искать эти войска, а самостоятельно вырываться из окружения.

Уже 11 октября К. К. Рокоссовским был получен приказ от Г. К. Жукова: