📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгФэнтезиЖажда крови. Женевьева неумершая - Джек Йовил

Жажда крови. Женевьева неумершая - Джек Йовил

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 15 16 17 18 19 20 21 22 23 ... 63
Перейти на страницу:

– Я знала ее.

Детлеф изумился было, потом отмахнулся:

– Конечно, ты должна была. Мне и в голову не приходило.

Женевьева помнила царицу. Их знакомство было частью той ее жизни, которую она предпочитала вспоминать не очень часто. Слишком много было в те годы крови, слишком много ран, слишком много предательств.

– В некотором смысле мы были сестрами. У нас один темный отец. Мы обе – его потомки.

– Она была?..

Женевьева знала, о чем он спрашивает.

– Чудовищем? Да, в той же мере, как и любой другой.

Он удовлетворенно кивнул.

Женевьева подумала о реках крови, пролитой Каттариной. В ее долгой жизни был не только этот длинный список ужасов. И Женевьева не испытывала ни малейшего желания снова вызывать их в своем воображении. Равно как и ублажать ими жадную до сенсаций и жестокостей публику.

– Достаточно уже кошмаров, Детлеф.

Его голова покоилась у нее на плече, и ей видны были подсохшие корочки на отметинах, которые она оставила на его шее. Ей хотелось ощутить его вкус, и она боялась того, что могло оказаться в его крови, чем она могла бы заразиться от него…

А какую часть своей тьмы получил от нее он? В пьесе о Каттарине собирался ли он сыграть Владислава Дворжецкого, поэта и любовника императрицы? Ева прекрасно подошла бы на роль царицы-чудовища.

Возможно, она слишком спешит осуждать Детлефа. Может быть, душа ее так же темна, как и его навязчивые мысли. Его произведения начали кишеть ужасами и чудовищами лишь с тех пор, как он с нею. Обескровить человека порой означает забрать у него не только кровь. Может, Женевьева куда более истинная темная сестра Каттарины Великой, чем ей хотелось бы думать.

– Кошмаров никогда не бывает достаточно, Жени, – пробормотал он.

Она поцеловала Детлефа в шею, не прокусывая кожу. Он был измучен, но не спал. Они долго сидели обнявшись, не двигаясь, не разговаривая. Подходил к концу еще один день.

14

Демон Потайных Ходов слышал, как прошлой ночью Детлеф и Женевьева говорили о нем. Поппа Фриц вспоминал о временах, когда он еще не начал меняться.

О временах, когда он был Бруно Малвоизином.

Тот драматург, каким он некогда был, казался теперь кем-то чужим, ролью, которую он исполнял в своем человечьем обличье.

В проходе за репетиционным залом, откуда он мог наблюдать за работой труппы, он распростер свои самые крупные щупальца во всю их длину. Обычно он кутался в плащ и высоко поднимал центр тяжести, воображая, будто ниже груди у него живот и две человеческие ноги. Сегодня он позволил себе развалиться в естественной позе: шесть щупалец, раскинувшихся, подобно плавающим листьям кувшинки, ком остальных его наружных органов и крепкие пластины клюва, защищенные кожистым покрывалом его тела.

От Малвоизина осталось слишком мало.

В репетиционной Детлеф давал указания актерам труппы. Этим утром их у него было немного, его мысли, скорее, занимал водоворот событий вокруг пьесы, чем то, что относилось непосредственно к игре.

Демона Потайных Ходов озадачивала Ева.

Его протеже, как обычно, сидела в сторонке, Рейнхард с нерешительным видом топтался здесь же, пытаясь оказывать преувеличенные знаки внимания Иллоне. Ева была спокойна и владела собой, не то что прошлой ночью. Казалось, будто она никогда не видела его истинного облика. А может, нашла в себе силы принять то, что увидела? Как бы то ни было, этим утром ее не интересовал монстр, с которым она встретилась вчера.

Несколько девушек-статисток щебетали об убийстве возле театра. Демон Потайных Ходов ничего об этом не знал, разве только то, что со временем в этом все равно обвинят его.

В бытность Малвоизином он писал о зле, о том, каким притягательным оно может быть, каким заманчивым может показаться его путь. Когда он начал меняться, то думал, что стал жертвой, поддавшись соблазнам Салли, как Диого Бризак из «Совращения Слаанеши» стал жертвой своих собственных тайных демонов. Потом, уже отойдя от человеческого образа мышления, он начал понимать, что, когда его облик изменился, зла в нем стало не больше, чем прежде.

В определенном смысле эта мутация сделала его свободным. Наверно, Тзинч решил таким образом позабавиться за его счет, чтобы он смог полностью осознать свою человеческую природу лишь тогда, когда его человеческий облик растворился в студенистой кальмарообразной плоти. И все же он понимал, что у других варп-камень уродовал душу не меньше, чем тело.

Глядя на Женевьеву, которая, в свою очередь, как-то особенно внимательно наблюдала за Детлефом, Демон Потайных Ходов гадал, уж не угодил ли осколок варп-камня и в его протеже.

Ева Савиньен изменилась и продолжала меняться.

Он позволил актерам прерваться на обед и сказал, что они могут не возвращаться до вечернего представления. «Странная история доктора Зикхилла и мистера Хайды» теперь уже зажила сама по себе, и Детлеф почти готов был, если чего-нибудь опять не случится, оставить спектакль в покое. Долго живущие спектакли развиваются сами по себе, находя способы оставаться живыми. Он был даже благодарен Еве Савиньен, нежданно блистательная игра которой вынуждала всех членов труппы тоже совершенствоваться самым неожиданным образом.

Иллона, например, предложила попробоваться в роли трагических героинь, поскольку она вступила в возраст императрицы Магритты или жены Оттокара.

Женевьеву он отыскал в комнатке Поппы Фрица, среди развернутых карт, прижатых по углам книгами и всякими мелкими безделушками. Вместе с привратником и Гуглиэльмо они пытались разобраться в схемах туннелей под театром.

– Итак, – говорила она, – все согласны? Это ловко устроенный ложный ход, чтобы его отыскали враги беглецов.

Оба пожилых человека кивнули.

– Он слишком явно помечен, – сказал Гуглиэльмо. – Очевидно, он устроен таким образом, чтобы воспользовавшийся им безнадежно заблудился. Может, даже чтобы завести врагов в ловушки.

– О чем это вы тут шепчетесь, конспираторы? – поинтересовался Детлеф. – Готовите заговор в поддержку революционной борьбы принца Клозовски?

– Я собираюсь попробовать найти его, – ответила Женевьева.

На ней была одежда, которой Детлеф не видел уже многие годы. В Альтдорфе она обычно ходила в неброских, но элегантных нарядах: белые шелка и украшенные вышивкой катайские платья. Теперь она надела кожаную охотничью куртку и сапоги, плотные узкие матерчатые штаны и мужскую рубаху. Она выглядела как переодевшаяся своим братом-близнецом Виолетта из пьесы Таррадаша «Восьмая ночь».

– Его?

– Малвоизина.

– Демона Потайных Ходов, – объяснил Поппа Фриц. В сумраке старик и сам был похож на мятый пергамент.

– Жени, зачем?

1 ... 15 16 17 18 19 20 21 22 23 ... 63
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?