Как бы поступила Клеопатра? Как великие женщины решали ежедневные проблемы. От Фриды Кало до Анны Ахматовой - Бет Коутс

Одной из этих тысяч стала Софья Ковалевская, урожденная Корвин-Круковская, выдающийся математик и механик и первая в мире женщина – профессор математики. Софья появилась на свет в 1850 году и росла в окружении младшего брата Федора и старшей сестры Анны. Федор вырос повесой, растратил отцовское состояние, дожил до Октябрьской революции и сменил убеждения на большевицкие. Анна уехала во Францию и стала революционеркой, но прежде вдохновила Достоевского на написание романа «Идиот». И попутно разбила ему сердце, отказавшись вступить в брак, мол, я слишком свободолюбивая, а вам нужна такая жена, которая в вас полностью растворится. Свайпнула влево, в общем.

Софья росла в противоречивой обстановке: брат с сестрой часто ругались. Да еще родители твердили ей, что хотели сына, а не дочь, и девочка все детские годы усиленно стремилась заслужить их похвалу. Наверное, в этот момент и выработалась ее трудоспособность и сила воли – как иначе с консервативным папашей-генералом, видевшим во всех женщинах потенциальную жену, повариху или прислугу?

Ее интерес к математике пробудился благодаря забавному совпадению: когда в деревенском доме Корвин-Круковских делали ремонт, стены обклеили обоями, состоящими из… листов лекций Михаила Остроградского о дифференциальном и интегральном исчислениях! Софья часами разглядывала непонятные формулы, пытаясь разгадать, что в них кроется. Потом были годы обучения, когда девочка все схватывала на лету, поражая учителей остротой ума и логикой мышления. В 14-летнем возрасте она практически заново изобрела тригонометрию! Но отца ей впечатлить не удалось: позволять ей поступить в российский институт он не собирался. Как, впрочем, и остальные российские мужчины, вечно ставившие под запрет высшее математическое образование для женщин.

Софья не унывала: в России учиться нельзя, значит – надо отправиться в более просвещенную Европу! Но как это сделать, если заграничные паспорта – вы только представьте! – выдают лишь с разрешения отца или мужа? Решение пришло само собой: фиктивный брак. «Избранником» стал молодой геолог Владимир Ковалевский, приятный парень, с которым они вместе уехали в Германию, и Софья поступила в Гейдельбергский университет, а позднее перевелась в Берлинский. Супругов Ковалевских объединяли не только юридические формальности: оба хотели признания научного сообщества на родине. Постепенно фиктивный брак перешел в фактический: Ковалевские поняли, что влюбились друг в друга, и в 1878 году у них появилась дочь. Семейная жизнь вовсе не мешала Софье вести активную научную деятельность. В 1874 году она получила степень доктора философии. В 1881 году стала членом Московского математического общества – наконец-то хоть какое-то признание в России!

В 1883 году в семье Ковалевских случилась трагедия: Владимир вложил все деньги в неудачное предприятие, разорился и покончил с собой (отличное решение для отца пятилетнего ребенка!). Ценой титанических усилий Софье удалось устроиться профессором математики в Стокгольмский университет. Вскоре вся Европа знала ее под именем Профессора Сони, гениальной ученой из России. В первый год она читала лекции на немецком, и все это время яростно учила шведский. Она настолько классно выучила его за год, что смогла преподавать на нем и писать сложнейшие научные работы! И это без всяких Лингва Лео и Гугл Переводчика.

Головокружительная карьера матери-одиночки поражает воображение: в 1888 году она получает премию Парижской академии наук. Чтобы избежать предвзятости, судьи оценивали работы, не зная имени авторов. Прочитав исследование Софьи про вращение твердого тела вокруг неподвижной точки, они даже увеличили призовой фонд. Гадая, что за талантливый юноша или маститый профессор написал эту работу, судьи с нетерпением раскрыли конверт – и потеряли дар речи, увидев на документах женское имя.

В следующем году Ковалевской присудили премию Шведской академии наук. Под таким международным давлением Российская академия наконец сдалась и согласилась, так и быть, сделать Софью своим членом-корреспондентом – по сути, младшим научным сотрудником, да еще и по переписке. Но это кровью и по́том доставшееся ей звание не сильно упростило ее отношения с российским научным сообществом: Ковалевская понадеялась, что уж теперь сможет претендовать на звание академика, но однако ее даже не пустили на заседание академии!

Кстати, эта удивительная женщина занималась не только наукой, но и литературной деятельностью (переводы и публикации ее книг активно поддерживал все тот же Достоевский). В частности, Софья посвятила целую книгу другой великой женщине – Мэри Энн Эванс, больше известной под псевдонимом Джордж Элиот (см. статью про нее в этой книге). И вообще, у Софьи было много планов на будущее, если бы не неудачное путешествие из Берлина в Стокгольм. По дороге она простудилась и заболела воспалением легких. Увы, женщине, которая своими руками лечила и перевязывала пострадавших на баррикадах Парижской коммуны, мужской врачебный мир помочь ничем не смог. Софья умерла в 1891 году в возрасте всего 41 года.

Трудолюбивая, целеустремленная, пытливая, неустанно ищущая ответы на вопросы о том, как работает Вселенная, сама Софья Ковалевская говорила о себе так: «Я получила страсть к науке в наследство от предка, венгерского короля Матвея Корвина; любовь к математике, музыке, поэзии – от деда по матери, астронома Шуберта; личную свободу – от Польши; от цыганки-прабабки – любовь к бродяжничеству и неумение подчиняться принятым обычаям; остальное – от России».

(1834–1905)

Нет ничего неприятнее, чем несносное поведение в комнате для собраний. Вот человек, который не может просидеть и полчаса, не копаясь в телефоне. Вот другой, который постоянно машет рукой «да говори уже побыстрее», кто бы ни выступал. Ну и наше любимое: когда все по очереди говорят одно и то же разными словами, и в результате не делается ни хрена полезного. Одна из самых частых жалоб работающих женщин – очень трудно заставить себя услышать, и исследования показывают, что даже если женщин и слушают, их все равно обычно считают менее компетентными, чем коллег-мужчин. Фанни Кокрейн Смит, самая последняя носительница аборигенного тасманского языка, понимала, насколько важно обрести и сохранить свой собственный голос. Ее история дает нам урок того, как справиться даже с худшими жизненными испытаниями и все равно остаться самой собой, даже когда остальные пытаются заткнуть вам рот.

Когда в 1803 году европейские путешественники впервые высадились на Тасмании, там жили примерно четыре тысячи аборигенов. Через сто лет, после того как британский контингент взял остров в свои ежовые рукавицы, их не осталось вообще. С самого начала отношения между поселенцами и коренными жителями были ужасными; колонисты вели себя по-варварски, изнасилования и убийства были обычным делом. К 1830 году Черная война практически уничтожила аборигенное население, и у кого-то возникла великолепная идея, что волшебным решением проблемы станет сегрегация. В 1834 году 134 аборигенов «убедили» перебраться на остров Флиндерс, чтобы «стать цивилизованными христианами». Флиндерс был мрачным местом с ужасной погодой и неплодородными почвами. Отрезанные от своей культуры и дома, многие аборигены умерли от смертельного сочетания физических и умственных страданий.