Грозный. Особый район - Александр Владимирович Лебедев

Геннадий Фоменко:

“Я опешил. Как завтра? Все силы в базовом районе подАлхан-Юртом. Надо же выйти хотя бы в исходный район. 276 мсп до этого времени еще не выполнил задачу по прикрытию правого фланга. Время сейчас 11.30, все командиры со мной. Полтора часа возвращаться обратно. И вообще, надо же понимать как такую массу людей, материальных средств, техники в одночасье экипировать, погрузить. Только для совершения марша необходимо иметь в данной ситуации не менее трех маршрутов движения. Мост в населенном пункте Алхан-Кала через Сунжу один, пропускная способность в один ряд. Объезд Алахан-Калы через Закан-Юрт займет 4–5 часов. От объема предстоящей работы шла кругом голова.

Командующий западным направлением был не менее меня ошарашен полученным распоряжением. Единственно, что он сказал: “О переносе времени “Ч” не может быть и речи”. Так сказал Булгаков”.

Судя по всему, в принятии решения о начале специальной операции в Грозном Булгаков тоже не был самостоятелен. Как опытнейший военачальник, понимавший, что еще не все сделано для подготовки к предстоящим действиям, он все же был вынужден дать приказ на ввод в Грозный подразделений группировки особого района. Подтверждение такому развитию событий находим в книге Максима Федоренко “Русский гамбит генерала Казанцева”[15]:

“В кабинете командующего Объединенной группировкой войск (сил) на Северном Кавказе в Центре боевого управления 24 декабря 1999 года раздался звонок аппарата ВЧ. Звонил министр обороны Российской Федерации Игорь Сергеев.

“Слушаю, товарищ министр”, взяв трубку, ответил генерал-полковник Виктор Казанцев.

Министр обороны сразу спросил, почему не началась операция по освобождению Грозного.

“Товарищ министр, войска еще не готовы войти в город, — доложил Казанцев. — Еще бы дней десять, чтобы подготовить штурмовые отряды”.

“Нет больше времени”, — послышалось в ответ”.

Примерно об этом же говорит в своих воспоминаниях генерал Геннадий Трошев, в ту пору командующий группировкой войск “Восточная”[16]:

“Вокруг этой операции было много “военно-политической суеты”. Москве хотелось поскорее услышать доклад о захвате чеченской столицы.

— Нельзя долго держать город в блокаде! — бомбили нас по телефонам. — На вас вся страна смотрит, весь мир… Уже начались политические спекуляции… Не тяните со штурмом!.. Грозный — ключ ко всей чеченской кампании…

В общем, нас толкали в спину. Булгакова, как руководителя операции, просто задергали. Не успев толком перегруппировать силы, он все-таки вынужден был начать штурм”.

Коль скоро время “Ч” было определено неумолимым приказом, командиру 21-й бригады предстояло в немыслимо короткие сроки провести огромный комплекс организационных мероприятий — ведь уже завтра (!), меньше чем через сутки, его подразделения должны приступить к боевым действиям в городских кварталах.

Вернувшись на место рекогносцировки, Фоменко собрал командиров и объявил о решении командующего. Оно взволновало офицеров, но в то же время мобилизовало их на решение срочных задач по подготовке к предстоящим действиям. Комбриг немедленно связался по радио со своим заместителем полковником Анатолием Епифановым, оставшимся в базовом лагере под Алхан-Юртом. Личный состав был поднят по тревоге. Также, по радио, Фоменко определил время выдвижения и маршруты движения колонн всех боевых подразделений бригады и приданных сил. В пункте временной дислокации для его охраны и обороны оставалась только одна рота и заместитель командира бригады по работе с личным составом полковник Владимир Кузнецов.

Уже после отдачи необходимых распоряжений комбриг вместе с начальником разведки бригады продолжили на местности детализировать последовательность выполнения задачи разведподразделениями и возможные варианты развития ситуации. Затем на передовом командном пункте 276 мсп командующий западным направлением генерал Малофеев заслушал решение командира софринской бригады. В это время на КП находились все командиры частей Российской армии, обеспечивающих блокирование Старопромысловского района. Малофеев дал указание к 6.00 26 декабря развернуть его командный пункт на высоте 298,0 (Соленая Балка). Здесь же он рассмотрел основные вопросы организации взаимодействия, определил порядок открытия огня полковой артиллерии и танков.

В условиях жесточайшего цейтнота, на пределе физических сил заместителю командира бригады полковнику Анатолию Епифанову и начальнику штаба подполковнику Андрею Беляеву удалось так организовать выход колонн из базового лагеря под Алхан-Юртом и последующий марш, что все они в кратчайшее время прибыли в исходный район сосредоточения — Соляную Балку. Это стало возможно благодаря исключительной ответственности офицеров и всего личного состава бригады, их способности быстро мобилизоваться для решения боевой задачи.

Первая колонна уже к 16.00 — еще до наступления темноты — достигла конечной точки маршрута. При этом танковая рота 93-го механизированного полка, двигавшаяся по маршруту, который среди других был наиболее приближен к городским окраинам, попала под минометный обстрел. К счастью, на броне не было личного состава. Темп и направление движения танков были оперативно скорректированы, бронемашины удалось вывести из-под огня.

Через час прибыл и 2-й батальон оперативного назначения на бронетранспортерах и стал размещаться на месте уже при свете фар. Остальные батальоны прибывали и стояли в колоннах за хребтом, так как местность не позволяла сразу заходить в район. В то время когда полковник Фоменко проводил вечернее совещание с командирами подразделений, уточняя задачи на завтрашний день, по району сосредоточения первого эшелона бригады был внезапно открыт минометный огонь. Работало 5–6 минометов, при этом стрельба, по-видимому, велась на предельной дальности. Это стало неприятным сюрпризом: получается, боевики внимательно следили за развертыванием подразделений бригады. Увидев движение новых войск, бандформирования успели совершить маневр артиллерией и перенести огонь на прибывшие батальоны.

Чтобы избежать потерь, комбриг принял решение немедленно вывести из района сосредоточения подразделения бригады. Удивительно, но факт: если заходили в район в течение часа, то вылетели из него за 15 минут. При этом в темноте, не включая фары, механики-водители виртуозно выводили машины. Пострадавших в этой суете не было. Новым районом размещения основных сил стала лощина у компрессионной станции в двух километрах от Соляной Балки.

После обстрела наступила тишина, послышались крики раненых, команды. Оказалось, что больше всего досталось 330-му батальону оперативного назначения. Это был тревожный сигнал: операция еще не началась, а группировка уже понесла первые потери. У кировчан несколько солдат получили осколочные ранения.

До глубокой ночи в новом полевом лагере наблюдалось движение: готовилась техника, выдавались боеприпасы и сухой паек, ставились палатки, люди устраивались на короткий — не