Выжженный плацдарм - Александр Тамоников

Кустарник вокруг солдаты вырубили, но рельеф был неровный – ямы, кочки, небольшие балки. Курчавились космы прошлогодней травы. Минных полей не имелось, но кое-где саперы установили растяжки – боевые и сигнальные. Открытую местность освещали два прожектора, подключенные к генератору.

Службу на посту несла рота аэромобильной бригады под командованием капитана Шелеха. Практически все добровольцы, здоровые, тренированные, четко знающие, за что дерутся. На ключевых позициях стояли БМП-2. С востока укрепленный объект прикрывал танковый взвод: четыре «Т-72».

Внезапная инспекция – полковник Сирко примчался со свитой на двух джипах – огрехов в несении службы не выявила. Солдаты находились на своих местах. Отдыхающая смена при первой же команде выстроилась в ружье и уставилась осоловевшими глазами на хмурого проверяющего.

Несколько раз через блокпост в направлении Дубров пытались проехать гражданские, целыми семьями, с детьми и стариками. Им каким-то чудом удавалось вырваться из блокированного Рудного. Но здесь этот номер не проходил. Военные разворачивали все машины, и спорить с ними было бесполезно.

Пожилой глава семейства рискнул это сделать. Он что-то доказывал постовым, выразительно кивая на детишек, сидящих в машине. Но солдаты были непреклонны. Мужчина завелся, ругался, плюнул бойцу под ноги.

Тот вскинул автомат, выпустил очередь над головой. Мужчина отшатнулся, но продолжал ругаться. Тогда военный в упор расстрелял задний бампер и багажник стареньких «Жигулей». Распахнулась искореженная крышка, посыпались баулы, корзины, перемотанные изолентой. Это барахло патрульный тоже прошил пулями. При этом он злорадно лыбился. Перепуганный водитель загрузил свой скарб обратно, начал разворачиваться.

Кто-то отчаянный решил объехать блокпост через поле. Дорожный просвет его «Нивы» позволял это сделать. Машина прыгала по кочкам краем дальней лесополосы. Караульные на посту заключали пари – взорвется или проскочит? Мина ахнула под колесами. «Нива» подлетела, ее мгновенно охватило пламя, и пассажиры попали в огненную ловушку.

На утро третьего дня городок Любавино подвергся массированному огневому налету. Укропы били, не разбираясь, из самоходок, «Градов», гаубиц, минометов. Это был самый жестокий и беспощадный обстрел за все трое суток.

Десятью минутами ранее капитан Нестеренко приоткрыл один глаз, потянулся и обнаружил за окном солнце, усевшееся на крышу общежития ткацкой фабрики. Поспать ему удалось всего четыре часа, зато спал он как убитый, причем не один.

Олег заявился с патрулирования в три ночи, рухнул в кровать и вдруг обнаружил, что там уже кто-то был. Ему пришлось на какое-то время воздержаться от сна и заняться другими делами.

Теперь Даша Воронцова – тридцатилетняя вдова, у которой он снимал комнату в двух шагах от подразделения, врач-травматолог и мать смышленого, но молчаливого первоклассника Миньки – тоже проснулась, потянулась и прижалась к нему.

– Приветик, – пробормотала она, целуя его в плечо. – Ты не обиделся, что я, такая бессовестная, уснула в твоей кровати?

– На первый раз прощается, – сказал он и улыбнулся. – Тем более что свою вину ты уже искупила.

Женщина мечтательно вздохнула, обняла его за шею. Сладкое тепло потекло по всему телу Олега. Странно как-то жизнь повернулась. Хотя, с другой стороны, что тут необыкновенного? Нормальный здоровый офицер снимает комнату у миловидной вдовы. Почему бы им в некий прекрасный момент не очутиться в одной постели?

Эта женщина ему нравилась. Олегу было интересно, как она выживает в этом мире, почему не уехала, когда была возможность.

В памяти Нестеренко возникли медсестры в белых халатах, к которым они с Фоминым зачем-то потащились ночью. В горле у него пересохло. Он не мог представить себе их тела, порванные осколками.

Олег сглотнул, искоса глянул на женщину, прильнувшую к нему. Только он перевел дыхание, как в голове завертелись воспоминания. Разгром диверсионной группы капитана Верницкого, тела Горгулина и Кучеренко, баба с навыками убийцы и изощренным складом ума.

Полковник Соколов, доставленный в штаб соединения, приказом командования был снят с должности. Вместо него назначили бывшего полковника ВДВ Российской армии Антонова, имеющего неплохую репутацию.

А положение на фронте становилось все сложнее. Противник укреплял плацдарм, острие которого было направлено на Любавино. Окрестные населенные пункты подвергались обстрелам, город несколько раз сотрясался от взрывов реактивных и каких угодно других снарядов.

Нестеренко подумал, что укропы почему-то давненько не терзали Любавино. Целая ночь прошла спокойно. Не к добру это.

Ополченцы, конечно, ответят на огонь, но руки у них не так свободны, как у ВСУ. Они не любят обстреливать мирные поселения, которые силовики превращают в укрепрайоны. У них нет индульгенции ни от Господа Бога, ни от ЕС – а у нацистов, нажимающих гашетки, есть.

– Ты утром никуда не пойдешь? – прошептала Даша, обжигая его горячим дыханием.

– Пойду, – со вздохом сказал Олег. – Сию же минуту и отправлюсь. На службу надо. Отоспишься за меня?

– Я тоже не могу, – проговорила женщина, вздохнула и села на кровати – К восьми в больницу надо. Вчера много раненых привезли. Сегодня опять доставят. Миньку надо сдать Тамаре Ильиничне, а я и так перед ней в неоплатном долгу. Господи, не могу уже, сил нет. – Она страдальчески вздохнула, взъерошила свои густые каштановые волосы. – С каждым днем все хуже. Раньше хоть обстрелов не было, а сейчас и не знаешь, по какому району начнут бить. За Миньку переживаю, особенно когда не могу рядом с ним находиться.

Подурнела я жутко. Посмотри, разве это волосы? – пожаловалась Даша. – Жидкие, мертвые, перхоть, как снег.

– Рекомендую! – Олег засмеялся, проводя пятерней по своим коротко стриженным волосам с блестками седины. – Армия – лучшее средство против перхоти. Иди ко мне. – Он протянул руки. – Полежим еще минутку.

– Ты вроде уходить собрался. – Она со вздохом забралась ему под мышку, прижалась так, словно хотела раствориться в нем без остатка.

– А я так устроен, прощаюсь и не ухожу, – объяснил Олег.

Тут-то в соседнем квартале и бабахнуло с такой силой, что дом задрожал. Даша ахнула, забилась под одеяло. Капитан соскочил с кровати, подлетел к окну, стряхнул со спинки стула форменные брюки.

Дьявол, этот район в юго-восточной части Любавино укропы еще никогда не обстреливали! Здесь нет важных объектов, не считая расположений нескольких частей и заборной гидростанции на реке Вие. Может, случайно шмальнули? Но за первым взрывом прогремели еще два. Вроде бы уже ближе, где-то на пересечении Гагаринской и Лермонтова. Там только жилые дома!

Капитан резко повернулся. Даша сидела в кровати, натянув одеяло до подбородка.

– Живо одеваемся! – рявкнул Нестеренко. – Я заберу Миньку!

Женщина принялась лихорадочно натягивать одежду. Олег справился с этим вдвое быстрее, забросил за спину автомат и побежал в соседнюю комнату. Светловолосый пацаненок сидел в кровати и грустно смотрел на квартиранта. Что бы понимал, малек! Всего семь лет пацану, а временами глядит так, будто бы познал всю мудрость мира.