Великий полдень - Сергей Морозов

— Ну это поправимо, — сказал я. — Попросим маму, она пришьет так, что и заметно не будет. «Какой он еще малыш, наш милый Александр!» — подумал я с нежностью.

Мы еще помолчали.

Я взглянул в окно и увидел, что компания ребят с Косточкой во главе высыпала на улицу и направляется на горку. Почему Александр не пошел с ними?

— Я не дал им его убить! — вдруг сказал мальчик звенящим шепотом.

— Ты что, Александр? О чем ты говоришь?

— И не дам! Ни за что не дам! — сказал он и упал лицом в подушку.

Сколько я не пытался его расшевелить, заставить рассказать, что произошло, мальчик упорно молчал.

— Что случилось, милый? — спросила Наташа, подсаживаясь к нам и ласково проводя ладонью по острым лопаткам сына.

— Поедем домой! Я хочу домой! — прошептал Александр, едва сдерживая слезы.

— Но сейчас мы будем все вместе обедать, милый, — сказала Наташа. — Вечером опять будет много вкусного. Потом ты еще поиграешь с друзьями. А завтра поедем.

— Нет! Поедем сейчас! — требовал он.

Жена сделала мне знак, чтобы я вышел, и принялась успокаивать сына.

Я шел по пустынному коридору первого этажа. По коридору слонялись мастино. Флегматичные и толстомясые. Пару лет назад Мама взяла щенков на забаву ребятишкам, теперь они выросли, разжирели и в вразвалочку слонялись между гостями, путаясь под ногами и тычась тяжелыми мордами между ног и в ягодицы. Полированные дубовые двери по обеим сторонам, белоснежные фарфоровые пепельницы, на стенах, отделанных дубовыми же панелями, старинные барометры, астролябии, компасы и хронометры. В узких нишах плоские аквариумы с экзотическими морскими рыбками, гадами и водорослями. Золоченые дверные ручки сверкали, словно на «Наутилусе» или в первом классе «Титаника». Красные ковры гасили звук моих шагов. Интерьер особняка был плодом собственных Папиных фантазий. В непосредственной близости от зимнего сада имелся еще и флигель, обставленный точь-в-точь, как охотничий домик авиатора Геринга, т. е. с тирольскими сувенирами, охотничьими трофеями — чучелами и головами медведей и оленей, убитых, слава Богу, не Папой, у которого на такие чудачества просто не хватало времени. Этот флигель Папа занимал единолично, здесь у него располагался «деревенский» офис.

Из окна я увидел, как Папа заходит в него в сопровождении дяди Володи, на котором снова были шуба Деда Мороза и растрепанная белая борода, и который, как мне показалось, находился в чрезвычайном возбуждении, забегая то справа, то слева, как будто что-то объяснял или докладывал на ходу.

Я вошел в гостиную, где вчера мы веселились около елки, и был сражен варварской картиной. Зловещая гора черепов на известном полотне Верещагина, под елкой были грудой свалены детские игрушки. Те самые, которые вчера ребята получили в подарок от Деда Мороза. И все они были самым зверским образом разбиты, разорваны, расчленены.

Сверху лежали отсеченные головы Русалочки, Розового Слона, Медведя, куклы-невесты и Робота. Словом, всех тех персонажей, за которых с таким жаром молился прошлой ночью мой Александр. Рядом валялись обломки игрушечного оружия и раздавленные каблуками солдатики, еще недавно такие изящные. Елочные игрушки на ветках тоже оказались методично изничтожены: стеклянные шары разбиты, вместо них болтались зазубренные огрызки, а серебристая и золотая мишура разодрана в клочья.

— Господи Боже ты мой! — пробормотал я, не веря собственным глазам.

Ничего не соображая, я вышел из гостиной. Навстречу мне, показался понурый маленький силач Алеша, сынок Толи Головина. Его лицо совершенно расплылось, опухло от слез. Я хотел его остановить, но, едва завидев меня, мальчик опрометью бросился по направлению к оранжерее и исчез. Минуту-другую я собирался с мыслями, а затем сообразил, по какой такой надобности дядя Володя прибежал к Папе и о чем так торопливо ему докладывал. Я тоже поспешил во флигель. Пробегая по двору, я заметил, что компания ребятишек уже на горе, а Алеша, с которым я только что столкнулся в коридоре, уже догоняет остальных.

В дверях флигеля мне заступил дорогу охранник.

— Вам назначено после обеда, — сказал он, корректно выталкивая меня на улицу.

— Да я на минуту!

— Папа сейчас занят.

— По важному делу!

— Занят.

И дверь захлопнулась перед самым моим носом.

— Идиот, — плюнув с досады, проворчал я и полез в карман за табакеркой.

Впрочем, подобное обхождение было у нас в обычае. Папа давно потерял ощущение реальности: для него вообще не существовало никакой разницы, где он находится — у себя ли на фирме или в кругу семьи. Если бы не Мама, он бы, наверное, и орал бы на нас, как у себя в московском офисе на своих «медоносных пчелок» — сотрудников: «Тупицы! Бездари! Лентяи!..»

Потоптавшись перед крылечком, я собрался уходить, но из флигеля вышел дядя Володя.

— Теперь, конечно, совсем другое дело, — заговорил он со мной, словно мы с ним до сей минуты не переставая болтали. — Нет худа без добра. Сегодняшнее происшествие послужит всем нам хорошим уроком. Дети — особые существа, они живут в своем необыкновенном, сложном мире…

— Но зачем они это сделали? — воскликнул я.

— Естественно, в знак протеста, — с готовностью объяснил дядя Володя.

Мы вместе пошли к особняку.

— Какого еще протеста?

— Ну как же, они заявили этим, что не желают, чтобы с ними обращались, как с малышами. Они хотят чувствовать себя взрослыми. Это так естественно.

— Что ты заладил: естественно, естественно! Ты все видел, да, Володенька? Ты был там и ничего не предпринял, чтобы помешать этому вандализму?

— Во-первых, у меня не было полномочий, — начал обстоятельно объяснять «друг детей», — А во-вторых, я и не мог помешать, потому что был заперт в кладовке…

Он рассказал, как было дело. Когда он остался с детьми один в доме, они попросили его снова нарядиться Дедом Морозом. Конечно, он подозревал, что они что-то замышляют, но как говорится не сумел удержать ситуацию под контролем опять же из-за отсутствия соответствующих полномочий, которые ему мог дать только сам Папа, а Папа всегда говорил, что дети достаточно взрослые, чтобы отвечать за свои поступки. В общем, дядя Володя отправился в кладовку за костюмом Деда Мороза и там его вероломным образом заперли. В конце концов ему удалось выбраться через узкое окошко, но дело уже было сделано. Когда он вернулся в гостиную, то увидел, что ему даже приготовили мешок. «Забирай свой хлам, Дедушка Мороз и больше к нам не приходи!»

— В голове не укладывается! — вздохнул я. — Неужели они действительно это сделали?! Неужели им не было жалко уничтожать такие прекрасные игрушки?!

— Пойми, Серж. Так они договорись, — серьезно сказал дядя Володя. — Это ведь тоже вроде игры со своими правилами. А правила они соблюдают. Не то что взрослые. Половина из них при экзекуции, конечно, отчаянно рыдала. А твой Александр вообще сбежал, прихватив своего Кролика. Я слышал, как они за ним гнались. Я им просто восхищаюсь! Твой сын оказался таким мужественным мальчиком!