Жираф – гроза пингвинов - Дарья Донцова

– Здрассти, дядя Сережа, тетя Надя попросила передать вам подарок к празднику. Они с Ниной приедут после пяти. У них будут сумки с подарками. Поэтому она попросила меня помочь. Вот. Это для Поли, пусть она всех угостит!

В коробке оказался сборный замок из шоколада и много разных фигурок. Конечно, Полина пришла в полный восторг. Она быстро сложила замок, потом они с родителями попили чаю, полакомились шоколадом, он оказался очень вкусным. Тут надо уточнить – Сергей не употреблял алкоголь! Вообще ни капли. Принципиально. Но он обожал сладкое, жена и Полина тоже были сластенами.

В пять часов семья накрыла стол, все ждали Надю и Нину, но те не явились. Ира позвонила сестре, та понесла какую-то чушь, объяснила: «Мы не приедем, девочка заболела». Сергей потерял самообладание, кинулся к свояченице и… умер на лестнице у двери квартиры Надежды.

А за час до того, как Сергей свалился без сознания, некая Арина Борисовна вызвала «Скорую помощь». Когда врачи приехали, они обнаружили в квартире два тела – женщины и девочки. На лестничной клетке рыдала соседка, она жила в расположенных рядом апартаментах, была подругой Иры.

Нина прервала рассказ и посмотрела прямо мне в лицо.

– Одновременная смерть всех членов одной семьи вызвала подозрение у милиции. Сделали вскрытие, в крови Сергея, Ирины, Полины обнаружился яд. Как мне объяснил Геннадий Николаевич, отраву обнаружили случайно. Простите, я плохой химик, хоть и старательно изучала эту науку в училище, но почти ничего из учебника не помню. Вроде сделали тест на стрихнин или мышьяк, или искали что-то еще, анализ показал отсутствие яда, который пытались найти, но нашли что-то другое. Я уже извинилась за свою безграмотность. Какой гадостью отравили семью, так и не выяснили. Меня из больницы сразу перевели в детдом. Ничего плохого об интернате сказать не могу. Там работали прекрасные люди, они любили детей. Нас не обижали, сытно кормили, учили, одевали-обували, даже баловали. Директор сделала все, чтобы я получила квартиру родителей, она кооперативная, весь пай отец успел выплатить. И, как выяснилось, я была там прописана. Арина Борисовна, та самая соседка, подруга Ирины, зорко следила, чтобы в апартаменты кого-нибудь незаконно не подселили. Жилье ждало меня до выпуска из детдома. Я очень благодарна Терентьевой, но поселиться в тех четырех комнатах не хотела, продала их, приобрела такие же по размеру апартаменты в другом районе. Вот такая история.

Нина начала вертеть в пальцах чайную ложечку.

– Я постаралась закопать как можно глубже воспоминания о своем детстве-отрочестве. И вдруг появляетесь вы с рассказом о том, что давно покойная Полина заказала шоколадный складной замок для совершенно незнакомой мне женщины. Я в шоке. Вернее, я в состоянии, которое сильнее шока!

– Вы так обстоятельно изложили эту историю, – произнес Энтин, – похоже, кто-то вам подробности рассказал.

– Я уже говорила: Геннадий Николаевич Костромин, – напомнила собеседница.

– Удивительно! Следователь сообщает ученице младших классов детали о гибели ее семьи, да еще такие, от которых взрослой женщине дурно станет, – поморщилась я. – Знаю, что у некоторых сотрудников МВД случается профессиональное выгорание. Они перестают испытывать жалость, сострадание. Но вывалить такую информацию испуганному ребенку, который находился один в больнице!

– Нет, нет, нет, – перебила меня медсестра, – Костромин прекрасный человек. Мы с ним встречались не один раз. Он вел себя крайне деликатно. То, что Надежду арестовали, а потом осудили за смерть сестры и ее мужа, я узнала не сразу. Извините, я нервничаю, поэтому говорю невпопад, кое-что пропускаю. Придя ко мне впервые в палату, следователь сообщил, что Надежда Петровна плохо себя чувствует, она не может меня проведать. Информация о смерти Ирины, Сергея, Полины доносилась до меня частями, аккуратно. По малолетству я не заметила в ней несостыковок. Перед отправкой в детдом мне сообщили, что Надежда умерла. От стресса. Инфаркт у нее случился. Лет в четырнадцать я стала задумываться о своей семье, задавать вопросы директору интерната. И в конце концов Костромин приехал в детдом. Вот тогда и состоялся предельно откровенный разговор. Я узнала, что отраву Ирине, Сергею и Полине прислала Надежда, ее быстро вычислили, посадили. Она умерла в заключении. Костромин не сомневался: женщина, которая отняла девочку у родной матери, имела серьезные психические проблемы. Но экспертиза признала ее вменяемой. У докторов оказалось свое мнение.

У меня запищал телефон, пришло сообщение на Ватсап. Но читать его во время беседы я не стала.

– Кто кроме сотрудников милиции мог знать обо всей этой ситуации? – спросил Энтин.

Нина пожала плечами.

– Я не жила с родителями, понятия не имею об их друзьях. Про соседку узнала, потому что Костромин рассказал. Поговорите с ней. Хотя… – Нина отвернулась к окну, – тьма лет прошла, она небось давно умерла. Мне не по себе. Кто и зачем прикинулся давно мертвой Полиной? Почему именно от ее имени сделали заказ? Логичнее уж от моего, я-то жива.

– В кондитерском магазине не спрашивают документов, – начала я рассуждать вслух. – Человек просто называет фамилию, оплачивает покупку, и готово. А заказ, как правило, делают по телефону.

– Жаль, что ваша знакомая оказалась в больнице, – протянула Нина, – но… получается… кто-то слышал про ту давнюю историю и решил зачем-то ее повторить? Сделал заказ от имени Полины на шоколадный сборный замок с его обитателями. Интересно, кому торт предназначался? И почему его не забрали?

У Нины затрезвонил телефон, она глянула на экран.

– О господи! Опоздала! Меня уже ищут! Хорошо, что коллега меня прикрыла и предупредила. До свидания.

Нина вскочила, направилась к двери кафе, потом поспешно вернулась.

– Если что-то выясните, расскажите мне.

– Конечно, – пообещала я.

Нина убежала, я посмотрела сообщение, которое недавно прилетело на Ватсап, не поверила своим глазам, прочитала текст еще раз.

– Что случилось? – напрягся Энтин.

– Моисей Зильберкранц покончил с собой, – промямлила я. – Этого просто не могло произойти. Никогда.

Я нажала на экран, не успела ничего произнести, зазвучал голос Макса.

– Ошибки нет, Мотя мертв.

– Боже, – выдохнула я. – Он оставил записку?

– «Больше не могу. Устал. Болен», – процитировал Вульф. – Вы где?

– В кафе при медцентре, в котором работает Нина Арникова, – шепнула я.

– Приезжай, – попросил муж.

– Куда? – уточнила я.

– Домой к Моте.

– Он там? – испугалась я.

– Пока да, но ты посидишь на кухне, в комнату не пойдешь, его не увидишь. Мотя нормально выглядит, вроде как спит. Скорей всего, он принял какой-то яд, который обеспечил ему спокойную кончину. Не знаю, правда, существует ли такая отрава.