Моя Тора - Борис Гасс

многим народам. И перекуют они мечи на орала и копья свои на садовые ножницы. Не поднимет народ на народ меча, и не будут более учиться воевать».

Вещий этот сон приснился Яакову на той самой горе Мория, где Бог собрал прах для сотворения Адама, где Авраам был полон решимости принести Богу в жертву Ицхака, где в будущем Шломо построит Неру шал аймский Храм.

Проснувшись, Яаков воскликнул: «Поистине, это место, где открывается Господь. Какой трепет внушает это место! Не иначе, как здесь – святилище Бога, и здесь – врата небес!».

Он поспешно вскочил на ноги, взял камень, который служил ему изголовьем, поставил как обелиск, возлил на него елей и сказал: «Здесь будет Дом Божий!». Это было святое наитие.

Яаков ощутил прилив новых сил и бодро зашагал на восток.

Наконец вдали появились очертания города, Яаков заспешил и вскоре увидел стадо овец у колодца, устье которого было закрыто огромным валуном. Яаков удивился – солнце не в зените, а пастухи уже пригнали овец на водопой.

– Если вы наемные пастухи, то день еще велик, – сказал он, – если же пасете свой скот, то еще не время уводить его домой. Мой вам совет, напоите скот и возвращайтесь на пастбище.

– В том-то загвоздка, что мы ждем Рахель, пока она не придет, мы не имеем права отвалить камень от колодца, вот и сидим, ждем дочь хозяина, – объяснили пастухи.

– Откуда вы родом? – поинтересовался Яаков.

– Мы из Харана.

– Из Харана? Значит, вы наверняка знаете Лавана.

Конечно, что за вопрос. А вот и Рахель, дочь его, наконец-то появилась.

Яаков как завороженный смотрел на прекрасную пастушку. Усилием воли он стряхнул с себя оцепенение и отвалил камень от устья колодца. Девушка удивленно посмотрела на исхудалого силача.

– Я – Яаков, сын Ривки, сестры твоего отца, – представился он и громко зарыдал. Ему было очень обидно, что пришел к родичам с пустыми руками.

Рахель побежала домой, чтобы сообщить отцу о госте из дальних стран.

Отметим в скобках – все три праотца еврейского народа нашли себе жен у водного источника. Комментаторы дают такое объяснение этому факту.

Хорошая жена для мужа как родник для жаждущего путника. Она радует супруга, лаской снимает с него усталость, успокаивает журчанием нежных слов. Не зря говорится, что дом и имение – наследство от родителей, разумная жена – от Бога.

Лаван хорошо помнил, с какими богатыми дарами пришел слуга Авраама сватать Ривку для Ицхака, и сейчас стрелой полетел навстречу желанному гостю. Но когда не увидел груженых подарками верблюдов, «обнял» Яакова в надежде нащупать за пазухой племянника золотые монеты, «и поцеловал», думая, что, может, тот прячет во рту жемчужины. Но убедившись, что новоявленный родственничек приперся бедняк бедняком, с тяжелым вздохом разочарования произнес:

– Лишний рот не подмога в хозяйстве, но коль скоро ты пришел, поживи у нас пару недель, – и вновь горько вздохнув, добавил: – Так ты кость моя и плоть моя.

– Я не пришел к вам сидеть сложа руки, – ответил Яаков, – Бить баклуши не в нашем обычае.

– Дельная мысль, попаси для начала мой скот, а дальше увидим, – промычал Лаван.

Яаков проявил недюжинные способности в хозяйственных делах, уходе за стадом и через два месяца за ужином Лаван сказал племяннику:

– Разве потому, что мы родственники, ты должен служить мне даром? Назови, какую плату ты хочешь?

– Я готов тянуть у тебя лямку столько лет, сколько дней в неделе за младшую дочь Рахель, – выдвинул свои условия Яаков.

– По рукам, – согласился Лаван, – лучше выдам дочь за тебя, чем за чужака.

У Лавана были две дочери – Лея и Рахель. Старшая привлекала ладно скроенной фигурой, только томные глаза ее с поволокой вечно слезились. Младшая покоряла и статностью, и красотой. Обе были на выданье.

Условленные семь лет промелькнули для Яакова, как семь дней. Он так страстно любил Рахель, что каждый час, проведенный с ней, казался ему верхом блаженства.

По истечении обговоренного срока он сказал Лавану:

– Дай мне жену мою, и я войду к ней.

Лаван ехидно улыбнулся в усы и проговорил:

– Слово есть слово, бери мою дочь.

На свадьбу Лаван пригласил чуть ли не всю округу. Гости веселились, много пили, жених тоже не отставал. Отец невесты не сводил с зятя глаз, подливал ему вина, заставлял пить до дна.

В полночь заметно охмелевший Яаков вошел в неосвещенный шатер суженой. А утром, когда рассвело, обнаружил на брачном ложе вместо Рахель ее сестру Лею.

Он долго тер глаза, никак не мог поверить, что Лаван подложил ему старшую дочь.

– Как ты могла пойти на такое, зачем обманула меня, ты такая же подлая тварь, как твой отец! – закричал он в бессильной ярости.

– Нашелся праведник, – отпарировала Лея, – разве не ты обманул своего отца, разве не ты переоделся в одежду брата, разве не ты хитростью отобрал у него первородство и благословение? Чем другими возмущаться, на себя бы посмотрел.

Яаков с бешеным воплем выскочил из шатра и, теряя самообладание, набросился на тестя. Но тот спокойно ответил:

– Так не делается в наших краях, выдавать младшую прежде старшей. У нас чин чином, мы блюдем порядок. Вот закончится медовый месяц с этой, дадим тебе и Рахель. Конечно, при условии, что отработаешь за нее еще семь лет.

Яаков покорно склонил голову и поплелся на пастбище. Следя за овцами, он много молился и сочинял псалмы, которые позже потомками были включены в книгу Псалмов Давида.

«И вошел Яаков также и к Рахели и полюбил Рахель больше чем Лею, и служил Лавану еще семь других лет».

Лее было до слез обидно видеть, как холоден муж с ней и заботлив по отношению к Рахель. Служанки шушукались, дескать, у Леи глаза и без того на мокром месте.

За обман слепого отца Яаков получил жену со слабыми, слезящимися глазами. «И увидел Господь, что Лея нелюбима, и дал ей детей». Первого сына она назвала Реувеном (от «реа» увидел и «бен» сын).

В кабалистической книге «Зоар» говорится по этому поводу, что тот, кто совокупляясь со своей женой, думает в этот момент о другой женщине у меняет святую ступень на нечистую – душа зачатого ребенка подменяется.

Лежа с Леей, Яаков думал в ту ночь о Рахели, и это отразилось на душевных качествах Реувена – он не обладал достоинствами первородного сына…

Второго сына Лея нарекла Шимоном («услышал» Господь), третьего – Леви («иилаве» прилепится), ибо решила, что с появлением этого сына прилепится к ней. Яаков и без