Таланты и покойники - Александра Романова

— Тогда уж он убил бы скорее тебя.

— Меня? А разве явыставила его на посмешище перед залом, где сидело множество влиятельных лиц? Я только открыла ему глаза, вот и все. Правда, он не совсем вписывается в схему — его не было на генеральной. Не было или был?

— Не было. Значит, о люке он не знал.

— Во-первых, тем и хороша идея этого убийства, что непосредственное присутствие исполнителя вовсе не требуется. Открыл себе люк, попортил блок — и отправился по своим делам. А во-вторых, про люк Сосновцеву мог кто-нибудь рассказать. Ладно, поехали дальше. Мужчин осталось двое — твой Талызин да Кирилл.

— И оба рядом с убийством не лежали! — прокомментировала Виктория Павловна. — Тут даже твоей фантазии не хватит.

— Моей? — вздернула брови Марина. — Моей хватит на всех. Талызина мы, кажется, уже обсуждали. Моя фантазия предполагает, что Преображенский позвал его на банкет не зря, что они были знакомы. А вот про их горячий спор — это уже не фантазия, это чистая правда. Слышала я, клянусь! Но слов не разобрала. Я ж не знала, что это будет важно! Впрочем, я не настаиваю. Пусть не Талызин, пусть Кирилл.

— И что предполагает твоя фантазия насчет Кирилла? Он тоже тихоня со страшными тайнами за душой или просто одержим манией убийства?

— Вика… а ты не замечала, что Кирилл и Таша… что между ними что-то есть?

Вика аж развела руками.

— Ну, ты даешь! Еще физикой занимаешься, а сама… Это в твоей пьесе у их героев роман. В пьесе, понимаешь, а не в жизни! Чувствуешь разницу?

Чем Марина не страдала, так это обидчивостью. Она улыбнулась:

— Вот ты не поверишь, а кое-какую разницу между виртуальным и реальным мирами я все-таки чувствую. Но вообще, я спрашивала вполне серьезно. Кстати, это довольно естественно. Если молодые люди, причем не профессиональные актеры, играют любовь, они невольно действительно увлекаются.

— Кирилл — не очень-то молодой человек.

— По-твоему, тридцать пять — глубокая старость?

— Нет, я не о том. Просто у него семья, дети. Да и жена парализованная!

— Вот именно.

— Что — вот именно? — уточнила Вика.

— Подозреваю, именно от парализованной жены и двух девочек он и сбегает в студию. Поправь меня, если я неправа, но как актер он не блещет.

— Да, ни рыба ни мясо — на сцене такой же флегматик, как в жизни. Сомневаюсь, что он способен влюбиться!

Марина заметила:

— Таша очень обаятельна. Нет, я ничего не утверждаю. По-моему, она увлечена гораздо сильнее, чем он. Или он лучше скрывает свои чувства?

— Она? Ничего такого не замечала.

— Естественно! Ведь это пошло спектаклю на пользу. Вот если бы было во вред, ты бы заметила и тут же пресекла, а здесь тебя все устраивало.

— Ну не знаю, — вздохнула Виктория Павловна. — Ты меня расстраиваешь. Кирилл — очень порядочный человек. Другой давно бросил бы больную жену, а он нет. И говорит, что никогда не бросит. Если ты права, Таша здорово влипла.

— Ну, она еще очень юная. В двадцать лет все мы были влюблены, и любая неудача казалась смертельной, а потом вспоминаем с упоением, радуясь, что это все-таки было. Наташа из тех, кто способен оценить верность долгу. Возможно, красивый, но неблагополучный роман для нее предпочтительней спокойно-благополучного.

— Придумала! Это кому же неудача покажется предпочтительней удачи? Но я не очень-то в этот роман верю. Вот если б ты их застала… ну, в такой момент… но ведь нет?

— Нет, — кивнула Марина. — Хотя пару раз было, что они… ну, так отскакивали друг от друга, что складывалось впечатление… И потом, ты видела, как она обнимает его на сцене? А как на него смотрит! Хотя ведь Таша далеко не гений преображения, правда?

— А черт его знает! — удивленно воскликнула Вика. — Вот теперь, когда ты сказала, мне и самой стало казаться… Вроде даже припоминаю кое-что задним числом. Но, если и так, что с того? Почему бы нет?

— Просто подумала, что Кирилл вполне мог отомстить за Наташу.

Виктория Павловна хмыкнула.

— Ты считаешь, Кирилл убил бы человека из-за смерти котенка? Таша — еще ладно, но он… Ты всерьез пытаешься меня в этом убедить?

— Ну, — попыталась оправдаться собеседница, — не из-за котенка, а из-за девушки. Нет, я не пытаюсь тебя убедить. Возможен другой вариант. Кирилл хотел сохранить свой роман в тайне, а Преображенский грозил все раскрыть.

— А Преображенскому-то откуда знать?

— Он очень умный, — пояснила Марина, — особенно в том, что касается человеческих взаимоотношений. Ты обратила внимание, как безошибочно он находил у каждого из нас больное место? И тебя, и меня, и бедную Наташу — каждую сумел вывести из равновесия с удивительной простотой. Раз — и готово. Конечно, с Кириллом сложнее — тот флегматик. Но как раз флегматики долго раскачиваются, зато быстро действуют.

— Ой, — произнесла Вика.

— Ты что? — испугалась Марина.

— Просто вспомнила. Знаешь, перед тем как поговорить со мной, Евгений Борисович беседовал с Кириллом. Я еще поразилась — Кирилл выскочил как ошпаренный и побежал в сторону подсобки, а лицо было совершенно перевернутое. В сторону подсобки, представляешь!

— Ну надо же, — опешила Марина. — А мне он представлялся самым неподозрительным. Я и заговорила-то о нем исключительно для комплекта.

— Какого комплекта?

— Просто перечисляла сидевших за нашим столом. Остались мы с тобой да Дашенька. У нас с тобой мотив есть, а что касается Дашеньки, то при всей к ней неприязни я мотива не нахожу. Разве что Преображенский так осточертел ей своими ухаживаниями, что она, не выдержав, решила его прикончить.

— Надеюсь, это шутка?

— Да. Не сомневаюсь, что его ухаживания ей на самом деле нравились. Вика, что нам делать?

— В каком смысле?

— Понимаешь… если Евгения Борисовича убила Наташа, то я… мне очень стыдно, но я бы оставила все как есть. Будь мне двадцать лет, может, на ее месте и я бы его убила! А если не она… он был нелегким человеком, но это же не причина, чтобы убийце все сошло с рук. Из-за каких-то корыстных, эгоистических мотивов лишить человека жизни… Я считаю, мы не вправе скрывать от милиции все, что знаем. Но вдруг все-таки Наташа? У меня голова идет кругом! Вот вызовет меня твой Талызин, и что я ему скажу?

— Что он — один из подозреваемых, — ехидно посоветовала Виктория Павловна. — То-то он обрадуется! Честное слово, Маринка, охота тебе лезть не в свое дело? Спросят — ответишь, а самой возникать незачем. Это мое глубокое убеждение.

Прочувствованную речь прервал телефонный звонок. Подняв трубку, Вика с удивлением услышала:

— Это говорит Юлия Чернова. Я могу к вам сейчас подъехать?