Блудный сын - Даниэла Стил

– Давай посмотрим, что нам говорит волшебный насос, – сказал он, наклонился и снова поцеловал ее. Он накачивал манжету до тех пор, пока она плотно не сжала ее руку, а затем выпустил воздух и снова нахмурился. Она с уверенностью могла сказать, что ему не понравилось то, что он увидел, но он быстро снял манжету с ее руки, чтобы она не успела увидеть результат. Он не любил беспокоить ее. Но она была хорошо осведомлена о том, что у нее плохое здоровье, которое медленно, но неуклонно ухудшается.

– Плохо? – обеспокоенно спросила она. Он немного помолчал, прежде чем ответить. Она знала, что это означает, что все плохо. У нее часто было низкое давление, которое приводило к головокружениям. Но сегодня вечером она чувствовала себя крепкой и оптимистичной, по крайней мере до этого момента.

– Конечно, нет, – заверил он ее. – Но я не думаю, что тебе следует спускаться вниз сегодня. Я хочу, чтобы ты осталась здесь и отдохнула. – Она не смогла подавить вздох разочарования, как ребенок, которому сказали, что праздник на его день рождения отменяется. Она ждала встречи с мужем весь день и весь вечер и предвкушала тот час, когда поужинает с ним и с Лизой. Майкл не разрешал ей спускаться вниз к ужину всю неделю. Она привыкла к этому, но душой оживала, когда проводила время с ними. Ее больше никто не навещал, кроме Пру, которая приходила убраться у них в доме. Она слишком долгое время находилась взаперти. После того как ее сын уехал в Лондон, единственными людьми во всем мире для нее были муж и дочь. Майкл не рекомендовал соседям, знакомым и давним друзьям посещать ее, потому что он не хотел, чтобы она подхватила какую-нибудь инфекцию. С тех пор как случился несчастный случай, у нее были слабые легкие. Иммунитет резко снизился: любая простуда могла закончиться для Мэгги летальным исходом. Иногда он даже просил Пру не приходить, если Мэгги болела или у Пру был обыкновенный насморк.

– Я мечтала спуститься к ужину. – Она умоляюще смотрела на него. – Поверь, сегодня я чувствовала себя действительно очень-очень хорошо. – Но теперь, увидев выражение его глаз, она поняла, что у нее немного кружится голова. Может быть, он был прав.

– Мы не хотим, чтобы ты выпала из своей инвалидной коляски, – сказал он мягко. Она надеялась воспользоваться ходунками, но не захотела настаивать на своем. Если она упадет и больно ударится, это сильно расстроит и его, и Лизу, а ей не хотелось портить им вечер. Она была обузой для них, и она это знала. – Я принесу тебе ужин сюда. Ты можешь включить фильм. – Она уже посмотрела два за сегодняшний день и хотела только одного – поужинать вместе со своей семьей, что удавалось ей сейчас все реже и реже. Болезнь Паркинсона прогрессировала: Мэгги плохо держалась на ногах. И из того, что она вычитала в Интернете, она знала, что в конечном счете ее состояние будет еще хуже.

– Ладно, – сказала она печально, когда он снова поцеловал ее и вышел из комнаты. Он вернулся через пять минут с подносом, который Лиза приготовила для нее, с красивой льняной салфеткой под приборы и полотенцем. Как бы ей хотелось, чтобы не дочь, а она сама могла сервировать стол.

– Ужин в номер, миледи, – сказал Майкл с низким поклоном и поставил поднос ей на колени. Это невыносимо! Как же она устала сидеть одна в своей комнате! Но она не рискнула попросить их, чтобы они поднялись к ней со своими подносами. Они имели право на полноценный ужин. Уставившись на поднос, который он ей принес, она почувствовала, что больше не голодна. Пахло вкусно, но она не могла запихнуть в себя ни кусочка. Она просто сидела, глядя на дымящуюся баранину, а по ее щекам катились слезы. Пока она лежала в спальне, вся ее жизнь прошла мимо нее. Слава богу, что у нее есть Майкл и дети! Она взяла вилку и начала играть с едой. Надо было съесть хоть что-нибудь, чтобы не обидеть Лизу. Как и ее дочь, она тоже была похожа на балерину, но после того, как вся ее жизнь прошла в болезнях, она больше походила на куклу, которую аккуратно положили на кровать. Именно так Майкл относился к ней. Она была куклой, в которой он поддерживал жизнь с того дня, как они поженились, и она была благодарна ему за это. Она думала о том, чтобы отправить письмо по электронной почте, но не хотела, чтобы он почувствовал, как ей грустно. Он хорошо знал ее и понимал иногда даже лучше, чем его отец.

Внизу Майкл и Лиза смеялись, сидя за кухонным столом. Она без умолку щебетала о том, что случилось в школе за день, и о своих друзьях, но ее лучшим другом был отец. Она рассказывала ему все и всегда просила его совета. Она не могла делать это с матерью – ее всегда учили, что мать надо ограждать от всех неприятностей и заботиться о ней почти как о ребенке. И ее отец предупреждал Лизу и брата, когда они были маленькие, чтобы они не нервировали свою мать – Мэгги была слишком слабой. В конечном итоге со всеми своими радостями и переживаниями они обращались не к матери, а к отцу. Мэгги провела всю свою жизнь на обочине, с того рокового дня, когда она каталась на коньках на пруду. Лиза и ее отец оживленно обсудили все новости городка друг с другом. Потом он помог ей убрать посуду, и все это время они болтали. Как и дочь, Майкл не мог дождаться того дня, когда она начнет работать вместе с ним. Это было мечтой всей его жизни, и, повзрослев, она стала мечтать о том же. Они были родственными душами. Было уже начало одиннадцатого, когда Майкл пошел наверх к Мэгги, а Лиза отправилась в свою комнату, чтобы смотреть телевизор и болтать с подружками по телефону. Мэгги не спала, когда он вошел в комнату. Было видно, что ей скучно и одиноко. Она отключила на ночь компьютер и молча лежала, переживая о своем здоровье после визита Майкла в ее комнату перед ужином. То, что она прочла в его взгляде, окончательно испортило ей настроение. Иногда ей хотелось, чтобы он и Лиза не сидели так долго за ужином, но у них всегда было много тем для разговоров, а ей почти нечем было поделиться, так как она ничего не делала целыми днями и была изолирована от внешнего мира. Она могла им рассказать только о том, что узнавала через Интернет. Ее муж и дочь общались с реальными людьми и жили в реальной жизни.

– Устала? – спросил он ее, присев к ней на кровать и внимательно посмотрев на нее. В его взгляде она опять увидела что-то, похожее на мимолетную тень беспокойства. Это всегда пугало ее.

– Нет, я в порядке, – сказала она, улыбаясь, и взяла его за руку. Он взял ее бледную с изящными пальцами ладонь и нежно сжал в своей руке.

– Через несколько минут дам тебе снотворное, дорогая, – пообещал он, словно она с нетерпением ожидала этого. Но это было не так.

– Не надо. Я пока не хочу спать. Давай поговорим еще немного. – Он засмеялся, когда она сказала это, словно она предложила что-то совершенно детское и нелепое, как, например, пойти в зоопарк ночью.

– Посмотри. Я встал в пять утра и посетил своего первого пациента в семь. Потом сделал одиннадцать домашних визитов, потом у меня были приемные часы, и в общей сложности я отработал сегодня двенадцать часов. – Затем он взглянул на часы. – А завтра я должен встать рано, через семь часов прозвонит будильник, чтобы начать все заново. Если ты ожидаешь от меня в этот час интеллектуальной беседы, любовь моя, то я боюсь, что ты будешь серьезно разочарована. Даже без снотворного я усну раньше тебя! И у меня нет времени на обсуждение новостей из Гугл за сегодняшний день.