Система экономических противоречий, или философия нищеты. Том 1 - Пьер Жозеф Прудон

и равные возможности вкупе с собственными устремлениями индивидуума приведут к выходу из нищеты.

Условием развития рынка является не социализм, а демократия как форма общественно-государственного устройства, для развития которой требуется соблюдение ряда условий — таких, как приоритет прав личности, свободные выборы, независимый суд, свободные сми; разделение властей и т. д.

Разумеется, не все так просто: данные этой формулы слишком абстрактны, их расплывчатость не позволяет раз и навсегда разрешить проблему противоречия между трудом и капиталом для всего человечества во всех частях света: мы не располагаем числительными, которыми можно было бы заменить буквенные обозначения нашей «формулы общественного счастья». Насколько различен уровень общественно-государственного и экономического развития в разных странах, насколько различны культурные, религиозные и этно-государственные традиции народов, в них проживающих, настолько же будут отличаться понятия рынка и демократии, бытующие в этих странах и у этих народов, в каждом отдельном случае. Более того, внутри составляющих этой формулы заложены собственные противоречия, состоящие в отсутствии точного определения рыночного состояния экономики и равных возможностей для нуждающихся в улучшении своего благосостояния. В самом деле: если с демократией все более-менее ясно — ее определение, вкупе с тем, которое мы осмелились привести выше, до нас уже сформулировали многие (несмотря на вопли автократов по всему миру о порочности этой формы общественно-государственного устройства в сравнении с положительными, будто бы, свойствами диктатур), — то как можно зафиксировать момент развития экономики, в котором оканчивается государственное регулирование и начинается рынок? И что значит «равные права и возможности»? В каких единицах их следует измерять? Даже простой сравнительный пересчет предприятий, находящихся в государственной и частной собственности, не гарантирует достоверного определения уровня рыночных отношений: частный капитал, находящийся в руках лояльных к власти олигархов, как показывает практика таких государств, как Россия и Китай, и в XXI в. не воспроизводит условий для функционирования по-настоящему рыночной экономики.

В ряду из четырех понятий, из которых складывается результат, лишь одно — решимость желающих улучшить свое благосостояние, на удивление, оказывается достаточно подходящим для перевода в числительное: эта решимость, если она существует у конкретного индивидуума, обязательно проявляется во взаимодействии с остальными необходимыми обстоятельствами, и измеряться она может, например, в количественных показателях тех городских и сельских пролетариев, которые в определенный момент своего развития решаются потратить усилия и средства на повышение образовательного и (или) профессионального уровня с конечной целью улучшения своего благосостояния. Можно, например, подсчитать, сколько из них успешно сдает вступительные экзамены при поступлении в соответствующие учебные заведения в определенный отрезок времени, какое количество их оканчивает и находит работу с повышением оплаты своего труда и уровня положения в административной иерархии, — в сравнении с той оплатой и тем положением, которое занимали эти граждане до того. Но остальные составляющие формулы по-прежнему сохранят свое положение в рамках буквенных обозначений. И это подтверждает, что одномоментного разрешения главного вопроса всех времен и народов — о противоречии между трудом и капиталом, не существует. Но это и не требуется. «Нет пути к свободе, потому что свобода и есть путь», — сказала однажды премьер-министр Индии Индира Ганди. Точно так же нет пути к достижению всеобщего экономического счастья, потому что оно заключается в неустанном следовании путем его поиска.

О чем мы говорим? — О том, что в целом ряде стран, таких, как США, промышленно развитых странах Европы и Азии, противостоящих примером своих рыночных отношений и высокого уровня демократии политике огосударствления бизнеса и превращения граждан в простые винтики авторитарного механизма, удалось приблизиться к тому, чтобы максимально большие слои населения находились на устойчиво высоком, далеком от нищеты уровне благосостояния. Противники демократии и рынка по всему миру тотчас примутся возражать, что успех этих государств будто бы доказывает старую истину о превосходстве над неимущими пролетариями тех, кто по факту рождения оказался наделенным богатством: таким же образом, скажут они, государства, лишенные обширных территорий и ресурсов, оказываются в заведомо неравном положении в сравнении с теми странами, которые, напротив, этими территориями и ресурсами располагают изначально. Но логика этого рассуждения будет правильной только в случае, если само рассуждение будет доведено до конца: точно так же, как повеса из богатой семьи способен прогулять даром доставшееся ему состояние, и государства, наделенные громадными территориями и богатейшими ресурсами, в состоянии их бесконечно «проматывать» на коммунистические эксперименты, неизменно приводящие к обеднению масс. Примером этого стала экономическая история России, начиная с послереволюционного периода первой четверти ХХ в., включая весь советский период, продолжением которого стала путинская автократия с ее искаженной государственно-частной формой капитализма, а также история последовавших ее путем других государств в разных частях света, вроде кастристской Кубы, коммунистического Китая, постсоветских автократий и диктатур в Белоруссии, Туркменистане и других стран в конце ХХ — первой четверти XXI вв.

…Но мы, кажется, на время забыли о предмете нашего обсуждения — работе Прудона «Философия нищеты», написанием которой он, между тем, непосредственно содействовал созданию приведенной выше формулы. И вот как именно он это осуществил.

«Чтобы конкуренция была универсальной, нужно обеспечить для всех возможность конкурировать; необходимо уничтожить или изменить господство капитала над трудом, изменить отношение хозяина к работнику, одним словом, антиномию разделения труда и машин; нужно организовать труд».

П.-Ж. Прудон, «Философия нищеты»

Во-первых, Прудон первым настаивал на необходимости обеспечения тех самых равных возможностей для участия в конкуренции, в возможности чего (но не в необходимости) мы сами выражали сомнения выше. «Чтобы конкуренция была универсальной, нужно обеспечить для всех возможность конкурировать; необходимо уничтожить или изменить господство капитала над трудом, изменить отношение хозяина к работнику, одним словом, антиномию разделения труда и машин; нужно ОРГАНИЗОВАТЬ ТРУД»[119], — заявил в полемике с экономистом Дюнойе Прудон.

Кроме того, погружаясь в очередной раз в глубину противоречий с самим собой, Прудон, напомним, яростно оппонирует наступлению технического прогресса, доказывая на примере расширения железных дорог, что внедрение новой техники через ликвидацию ручного труда ведет к безработице и обнищанию масс. «Давайте теперь предположим, что все эти трудности преодолены, — пытается найти выход из положения Прудон (и для нас отправной точкой для составления формулы были примерно такие же рассуждения), — давайте предположим, что рабочих, потерявших работу с появлением железной дороги, будет достаточно для исполнения услуг, которые требуются для поддержания мощности локомотива, что компенсация осуществляется без разрывов, никто не пострадает; напротив, благосостояние каждого увеличится на долю прибыли, получаемой от железнодорожных перевозок. Кто тогда, спросят меня, препятствует тому, чтобы вещи происходили с такой регулярностью и определенностью? И что может быть проще для разумного правительства, чем