Время перемен - Кэтрин Куксон

Большое удовольствие доставляли ей вечера, когда за ужином собирались подчас по два-три десятка гостей. Но особенно ей нравились небольшие компании, в которых можно было поддержать общий разговор. Кэти было очень приятно, что Пэт обладал разносторонними знаниями и прежде всего хорошо разбирался в политике.

Раньше в Манчестере девушка пыталась решать социальные проблемы. Тогда ей казалось, что она достаточно сведуща в этих делах. Но теперь, слушая разговоры гостей, она ужасалась своему невежеству. Как-то раз она призналась в этом Пэту.

– Любимая, – целуя ее, улыбнулся он, – чем отчетливее ты будешь сознавать скудность своих знаний, тем больше сможешь узнать.

Глубина и мудрость его слов стали понятны ей не сразу, а после определенных раздумий.

Ее смущала мысль, что пока она терзалась по поводу незначительности своей благотворительной деятельности, в мире назревали серьезные противоречия, которые, по мнению Пэта, со временем могли стать поводом к войне.

Из разговоров Кэти узнала, что Германия завидовала Англии, у которой имелись многочисленные колонии, а это открывало огромные возможности. Хотя Германия обладала самой большой в мире армией и не должна была бы испытывать чувство зависти, тем не менее, она не могла простить Англии, что та не позволяла ей командовать в Европе. Англия не допустила Германию в 1870 году в Бельгию и не дала напасть в 1875 году на Францию, которая в то время была сильно ослаблена. Англия руководствовалась принципом: «Не давать бить лежачего».

Еще Кэти стало известно, что англичане теперь вызывали у немцев неприязнь, а не восхищение, как в прежние времена. Их явно раздражало шутливое отношение к ним англичан, большая часть которых называла немцев «колбасниками», так как колбасные лавки принадлежали в основном именно немцам. А еще у немцев были большие животы, потому что они чересчур любили пиво.

Кэти слушала и смеялась. Иногда она презирала себя, что не высказывает свою точку зрения, особенно, когда речь заходила о детях рабочих и важности их обучения. Но дамам было не принято обсуждать политику.

Первые месяцы жизни в усадьбе стали для Кэти сплошным праздником. Ее постоянно развлекали и занимали, но раз в неделю она обязательно ездила навестить родных. Чаще всего ее сопровождал Пэт, и супругов неизменно встречали с распростертыми объятиями.

В тот год Рождество стало для Кэти особенно счастливым. К ним приехали отец и Бриджи. Они пробыли у них три дня, на радость Кэти, так как сильный снегопад сделал дороги непроходимыми.

Именно тогда ее стало подташнивать в первый раз. Это окончательно подтвердило верность ее предположения, о котором она пока ничего не говорила мужу. Кэти сообщила ему новость спокойно, без притворной скромности, но с радостным блеском в глазах. Пэт молча прижал жену к себе и замер. Никаких слов не хватило бы ему выразить нахлынувшее чувство.

В последующие месяцы Пэт баловал Кэти, как ребенка. Немало времени он уделял образованию жены, продолжая дело, начатое Бриджи, которая как выяснилось, вложила в нее лишь самые элементарные знания. Кэти охотно училась, расширяя свой кругозор.

Появление ребенка ждали в июле. Подготовка шла полным ходом. Приданое могло вполне подойти и наследнику престола. Весь дом был охвачен волнениями: от винных погребов до третьего этажа, где рабочие в течение трех месяцев сооружали роскошные апартаменты для долгожданного малыша. Они включали: детскую для дневных занятий, спальню, комнату няни и гостиную.

Схватки начались в воскресенье, когда небо стали заволакивать тучи, предвещая бурю, разыгравшуюся только под вечер. Она бушевала всю ночь и затихла лишь на рассвете, когда громкий крик Кэти известил всех о рождении ее сына.

Час спустя ребенок уже лежал в колыбели рядом с кроватью матери. Пэт подошел и склонился над малышом.

– Какой он страшненький, будет весь в меня, – рассмеялся он.

– Все дети рождаются некрасивыми, – шепотом ответила Кэти. – Но если он вырастет похожим на тебя, то станет самым красивым мужчиной в мире.

– Кэти, дорогая моя Кэти, как мне отблагодарить тебя за твой чудесный дар? Как? Как? – Пэт нежно взял в руки ее лицо и с такой же нежностью поцеловал.

Она, счастливо улыбаясь, закрыла глаза и уснула.

Няня дивилась тому, каким тихим оказался малыш, ей не приходилось раньше встречать таких детей. Кормилица считала, что все дело в ее молоке, потому что младенец неизменно сохранял довольный вид. Он редко плакал, а с лица его не сходила улыбка. Шли дни, кожа на личике разгладилась, мальчик больше не казался страшненьким и смотрел на мир широко раскрытыми удивленными глазами.

Кэти не смогла бы точно сказать, когда впервые у нее возникли подозрения, что с ребенком не все в порядке. Может быть, когда заметила, что малыш не пытается тащить в рот ее палец, чтобы пососать, а вместо этого, вяло держит его, глядя на мать ничего не выражающими глазами? Или когда обнаружила, что выражение его лица не меняется?

– Он у вас просто ленивец! – начала ворчать няня, когда мальчику исполнилось три месяца. – Детей надо шлепать время от времени, тогда они становятся поживее. – И она не замедлила продемонстрировать свой метод воспитания.

– Не смейте никогда поднимать на него руку! – гневно крикнула Кэти, схватив ребенка с ее колен.

Няня не ожидала такого взрыва. Она считала, что молодая мама, не имеющая опыта обращения с детьми, будет во всем с ней соглашаться. И вдруг – буря родительских чувств. Такая вспышка больше подходила простой женщине, но никак не светской даме, хозяйке поместья. Няня сочла себя оскорбленной и не скрывала своего раздражения.

Когда ребенку исполнилось четыре месяца, Кэти пригласила новую няню, вдову из деревни. Эта женщина шесть раз рожала, но четверо ее детей умерли, а двое уже имели сейчас свои семьи. Она была добрая, рассудительная женщина и не навязывала свои советы. Видя, что хозяйка не интересуется ее мнением, благоразумно предпочла держать его при себе.

В год ребенок не говорил ни «мама», ни «папа», он не пытался не только ходить, но даже ползал с трудом. Кэти усаживала сына на ковер, протягивала к нему руки и звала:

– Иди, иди ко мне, милый.

Малыш смотрел на нее и его улыбка становилась шире обычного, приподнимая уголки безмолвного рта. С усилием он неуклюже шлепался на четвереньки и медленно полз к ней, подняв голову и не сводя с нее глаз. Кэти подхватывала его на руки и, прижимая к груди, старалась подавить страх, который с каждым днем все настойчивее сжимал ее сердце и грозил затмить разум.

Но прежде, чем произошел нервный срыв, она смогла излить свои чувства. Это случилось однажды ночью. Кэти стояла у кроватки, глядя на спящего ребенка. Прижав руки к лицу, она в отчаянии качала головой. Голос Пэта заставил ее вздрогнуть.

– Давай поговорим, Кэти, – сказал он, решительно поворачивая ее к себе лицом. – Давай поговорим. Нам придется с этим смириться. Пойдем. – Муж обнял ее и повел вниз в их спальню.