Убить Сталина - Евгений Сухов

Оберштурмбаннфюрер вытащил из кармана коробок спичек и положил его на стол. Выдвинув ящик стола, он вынул из него и положил на стол пистолет «вальтер», затем, немного покопавшись, выудил старый потертый портсигар, десяток патронов, среди которых было несколько больших — от крупнокалиберного пулемета. Затем на столе оказались какие-то шурупы, болты… Для немца, пусть даже прибалтийского, подобный хаос совершенно невозможен.

Таврин с видимым равнодушием наблюдал за стараниями начальства. Экзамен закончен, самое время, чтобы навести порядок на рабочем столе. Вот сейчас сгребет в одну кучу все лишнее и выбросит в мусорную корзину. Но неожиданно начальник лагеря распорядился:

— Отвернитесь.

Таврин молча повиновался. Что за новость, уж не собираются ли его пристрелить в затылок?

— И ответьте мне вот на какой вопрос: что вы видели на столе и в каком порядке лежат эти вещи?

— Четыре патрона от крупнокалиберного пулемета лежат все вместе рядом с вашей правой рукой. Пять патронов с трассирующими пулями с зеленой маркировкой разложены веером чуть выше. Коробок спичек лежит в центре стола, короткой стороной к вам. Рядом портсигар, длинной стороной он направлен в окно. Восемь шурупов лежат горкой. Шесть болтов выложены дорожкой. Вы неосторожны, господин оберштурмбаннфюрер, пистолет взведен. А что, если мне вздумалось бы его выхватить и направить на вас?

— Однако… Повернитесь.

Таврин немедленно подчинился и, посмотрев на предметы, разложенные на столе, остался доволен своей наблюдательностью. Пистолет уже благоразумно был спрятан в ящик стола.

— А вы молодец. Если бы я не был знаком с вашим личным делом, то подумал бы, что вы прошли серьезную подготовку в русской разведшколе. Впрочем, русский разведчик вел бы себя более благоразумно. — Оберштурмбаннфюрер небрежно смахнул весь хлам в выдвинутый ящик стола. — Пройдете трехмесячную подготовку у нас, а потом вас отправят в лагерь «Предприятия „Цеппелин“. Надеюсь, что вы будете полезны Германии и фюреру. А я со своей стороны напишу вам рекомендательное письмо. Что поделаешь, в наше время без протекции никак нельзя. — Широко улыбнувшись (Таврин никогда не видел его в таком хорошем расположении духа), он добавил: — Должны же знать о ваших способностях те, кому это положено знать по службе.

Перешагивая порог кабинета Генриха Гиммлера, Вальтер Шелленберг ощутил легкое волнение. Несмотря на просторный кабинет, каков и должен быть у одного из высших руководителей рейха, обставлен он был довольно скромно: длинный стол, за которым проводились совещания; шесть стульев, поставленных вдоль стен; в углу старомодный шкаф, в котором плотно стояли книги (предпочтение отдавалось немецкой классике и мемуарной литературе). Камин, выложенный зеленой изразцовой плиткой, рядом с камином возвышалось глубокое кресло. Обращала на себя внимание огромная картина, висящая напротив двери, — яркими сочными красками были нарисованы горы, к подножию которых притулилась небольшая деревушка с черепичными крышами, через деревушку проходила широкая, слегка петляющая дорога, терявшаяся в межгорье.

Этот незамысловатый пейзаж так и дышал покоем и безмятежностью и несколько смягчал казенный аскетический вид кабинета. С первого взгляда было ясно, что это полотно работы какого-то выдающегося мастера. Возможно, на оборотной стороне имеется даже музейный номер. Гиммлер не пропускал мимо себя ни одной красивой вещи, а к шедеврам питал определенную слабость.

Гиммлер сидел за небольшим письменным столом и что-то писал.

Выбросив вперед руку в нацистском приветствии, Шелленберг энергично поприветствовал рейхсфюрера СС. Генрих Гиммлер, как и подобает одному из высших руководителей Третьего рейха, лишь коротко ответил:

— Хайль!

Отодвинув в сторону бумаги, он внимательно посмотрел на бригадефюрера. Глаза проницательные, умные, собственно, такие и должны быть у руководителя разведки. Внешность у рейхсфюрера была очень даже располагающая, интеллигентная, а модные очки в золотой оправе придавали ему прямо-таки академический вид. Во время разговора он не делал никаких резких движений, был внимателен и любезен. Всем своим видом он напоминал обыкновенного учителя, какими были его родители, а поучающий тон еще более добавлял сходства. Всякий раз у Шелленберга при беседе с Гиммлером невольно возникало ощущение, что он вновь оказался на студенческой скамье и держит суровый экзамен перед именитым профессором. И очень опасается огорчить его своим неправильным ответом.

— Присаживайтесь, Вальтер, — кивнул Гиммлер на стул у стола.

Шелленберг неторопливо сел. О чем пойдет разговор, он даже не догадывался. Ранним утром ему позвонил адъютант Гиммлера и сообщил о том, что рейхсфюрер хочет видеть его в двенадцать часов дня. Шелленберг не любил таких незапланированных визитов хотя бы потому, что чаще всего они оборачивались какими-нибудь неприятностями. Роль нашкодившего школьника не для него, да и домашнее задание он всегда выполнял исправно.

Перед визитом Шелленберг еще раз внимательно пролистал все бумаги, касающиеся вопросов, по которым может пойти разговор, и, сложив их в папку, направился в рейхстаг.

Скорее всего, Гиммлера интересовали разведывательные проекты в Прибалтике, которые ведомство Шелленберга разрабатывало в последние четыре месяца, и он решил получить полный отчет по этому направлению.

За этот участок Шелленберг был спокоен: здесь имелись определенные успехи. В последнюю неделю было выброшено сорок диверсионных групп, тридцать из которых уже успели выйти на связь. В случае возможного продвижения русских на запад они должны будут заняться в их тылу активной диверсионной работой. В каждой из групп имелся специалист по подрывному делу, а взрывчатки им сбросили столько, что ее вполне хватит на два десятилетия. Так что в ближайшее время в этом районе следует ожидать активизации диверсионных действий, тем более что командование вермахта планирует на этом направлении серьезный прорыв.

— Вы, кажется, вчера разговаривали с Риббентропом? — Стекла очков Гиммера зловеще блеснули, но лицо его продолжало излучать любезную доброжелательность.

Шелленберг даже не удивился вопросу — руководитель секретных служб должен знать все.

— Да, господин рейхсфюрер. Риббентроп предложил мне принять участие в разработке теракта против Сталина. Он считает, что как только Сталина не станет, так советский режим рухнет сам собой. Он сказал, что заручился поддержкой фюрера. И готов лично устранить Сталина на какой-нибудь из конференций. Правда, я сомневаюсь, что подобная конференция может состояться в ближайшем будущем.

— Ах, вот оно как, — интонации Гиммлера прозвучали слегка раздраженно. — С каких это пор внешнеполитическое ведомство вмешивается в дела зарубежной разведки? И потом, действительно, с чего это Риббентроп взял, что Сталин захочет с ним встретиться? Что же вы ему ответили?

— Я сказал, что готов помочь, даже рад буду подключить наш технический отдел, но только пусть он заручится от Сталина согласием, что тот явится на какую-нибудь международную конференцию. — Шелленберг слегка улыбнулся.