Остров неопытных лириков - Аста Зангаста

— замахал руками парень, — я даже глаза, если что, закрою.

И тут же вытянул шею, выискивая в толпе Малику. И сразу, к сожалению, нашёл. Увы, спешащая к ним сестра Рустама оказалась полной противоположностью Анны в плане одежды. На Малике был мусульманский плавательный костюм — буркини. Он полностью закрывал всё тело, оставляя открытыми только лицо и кисти рук.

— Вот те раз, — озадаченно и даже немного обиженно сказал Рустам, оглядев сестру.

Вместе с Идой и Анной девушка словно иллюстрировала этапы развития купального костюма — от прошлого через настоящее в будущее. Ну или, по крайней мере, так решил Витька, с интересом разглядывая девушек.

— Ты что творишь, Рус?— возмущённо начала Малика.— Что ты утром отцу обещал? Что поможешь ему по работе. И где ты?

— Папе? — неуверенно сказал Рустам. — Помочь по работе?

— Рустаму голову напекло, — ядовито сказала Анна. — Он чушь какую-то несёт.

— Это он так от работы отлынивает, — отмахнулась Малика. — Обещал папу сегодня подменить, и заднюю включил. Ничего! Я его быстро в чувство приведу.

Она схватила Рустама под локоть и потащила его в сторону, к стоящей у стены тележке уборщика с висящей на ней бело-голубой жилеткой работника аквапарка.

— Женскую душевую и сауну я вымыла, — тараторила Малика, надевая на Рустама жилетку. — На тебе мужская сауна и солярий. Вымоешь — и свободен.

— При чём здесь мужская душевая, Маля? — удивлённо вытаращив глаза, спросил Рустам. — Ты же говорила, что нужно помочь папе…

— Если ты сейчас скажешь, что забыл о том, что папа работает здесь уборщиком, я начну лечить твою амнезию затрещинами.

— Это всё морок, — побледнев, выдавил Рустам, — наваждение шайтана.

— Отстань от него, Лика, — сказал Эдик, — парню действительно дурно. Разве не видишь, что на нём лица нет?

— Рус, ты что, отравился? — спросила Малика.

— Трайбализм. Трансформатор. Телепортация, — бормотал Рустам. — Мне нужно понять, что изменилось.

— Я тебе объясню, только давай отойдём, — сказал Эдик.

И подхватив, вместе с Игорем, беднягу под локти, они увели его в тень, под пальмы, подальше от Малики. Усадили на шезлонг, вручив открытую бутылку с питьевой водой.

— Хватит догадок, — сказал Рустам, немного придя в себя. — Я сдаюсь. Рассказывайте.

— Трайбализм — это групповая обособленность, — сказал Эдик, — общественный строй, в котором люди поделены на группы, и каждая группа считает себя лучше других, а всех остальных — врагами.

— И всего-то? — удивился Рустам. — Такое крохотное изменение вызвало бурный технический прогресс?

— Потому что это очень важный фактор, — вмешался Игорь, — и я могу это доказать. Вот как ты думаешь, кто победит в футбольном чемпионате — сборная команда нашего двора или сборная команда Москвы?

— Ежу понятно, что Москвы! — воскликнул Рустам. — В городе тупо больше народу.

— Вот только все они на поле не выйдут. В обеих футбольных командах — и двора, и города — всего по одиннадцать игроков. Так в чём разница?

— Потому что хороший игрок — это как брильянт! Всего один на миллион человек. И в Москве мы можем всю команду из таких брильянтов собрать. А дворовую команду придётся собирать из тех, кто в доме живёт. Крайне маловероятно, чтоб в ней хотя бы один хороший игрок попался! Поэтому дворовая команда в пролёте — сборная Москвы её размажет!

— Рустам, ты вплотную приблизился к пониманию причины, почему прокуратура Москвы плохо работает, — язвительно сказал Эдик. — Там всех сотрудников из одного дагестанского села набрали.

— Ты дагестанцев не трогай! — вскочил Рустам. — Думаешь, вы, русские, лучше?

— Не лучше, а точно такие же, — примирительно сказал Эдик. — Все народы нашей Земли подвержены трайбализму в той или иной степени. Именно поэтому мы и проигрываем этому миру.

— В чём проигрываем-то? — продолжал возмущаться Рустам. — В распущенности?

— Во всём. У них города на Марсе, нет войн, четырёхдневная рабочая неделя, и живут они по сто двадцать лет.

— У нас в горах говорят, что лучше быть большой лягушкой в маленьком болоте, чем маленькой лягушкой в большом болоте.

— Не расстраивайся, Рус, вернёшься ты в своё болото, как трансформатор отключится. А пока что давай хоть на горках покатаемся, раз такая возможность выпала.

— Нет, я лучше сделаю, как Малика просит, — сказал Рустам.

— Мужскую душевую помоешь? — удивился Эдик.

— Нет. Солярий, — хитро усмехнулся Рустам. — Посмотреть охота, чо как.

— Можешь и в женскую душевую заглянуть. Твоя накидка, — Эдик показал на жилет работника аквапарка, — будет как шапка-невидимка работать.

— Ага, — расплылся в улыбке Рустам. — Ух и наведу там чистоту!

И поспешил к стоящей у стенки тележке уборщика.

— Ну, а мы-то хоть пойдём на водяные горки, или как? В кои-то веки попали в аквапарк и будем сиднями сидеть? — возмутился Игорь.

— Подожди, а где Витька? — встрепенулся Эдик.

— Он с девчонками ушёл. Сказал, что хочет Инку найти.

— И этот туда же! Вдвоём мы с тобой остались!

— Ну, я тут стрелку с Идой вообще-то забил… — отведя глаза в сторону, сказал Игорь.

— Вот вы предатели! — то ли в шутку, то ли всерьёз возмутился Эдик.

— У тебя тоже тут дело есть, — обернулся Игорь, — беги Малику искать.

— Посоветуешь тоже, — печально усмехнулся Эдик. — Кто я и кто она…

— Вы люди. Здешняя Малика даже глазом не повела, когда голую Анну увидела. Так что тут у тебя есть шанс. Используй его и помни: то, что ты изменишь в этом мире, потом перенесётся в наш.

Витька летел над городом. Внизу, между утопающих в зелени величественных зданий, сновали крохотные человечки, по знакомой с детства излучине Москва-реки скользили яхты с разноцветными парусами, в воздухе, словно мириады мошек, сновали беспилотные летающие такси. Точно такие же, как то, на котором Витька сейчас нёсся в больницу.

Спешил он туда потому, что помнил слова Генки: трансформатор может изменять реальность не дольше трёх часов. Ну и потому, что беспокоился об Инке. Узнав от Анны о том, что Инка находится в больнице на какой-то плановой процедуре, он никак не мог успокоиться, воображая разные больничные ужасы.

Реальность оказалась страшнее.

Хотя в белоснежной