Валентинов день - Джейн Фэйзер

— Тебе вообще там не положено появляться, — поправил ее Аласдэр, вынимая из кармана лакированную табакерку.

— Почему?

Аласдэр внимательно рассматривал табакерку.

— Потому что, дорогая Эмма, женщины не ходят в Таттерсоллз.

Эмма посмотрела на него озадаченно.

— Но я там была — с Недом и с тобой.

— Милостивый Боже! — без тени улыбки произнес молодой человек. — Мы были такими бесшабашными! Тот раз не в счет.

— Ты надо мной смеешься. — Раньше на такие бессмысленные запреты Аласдэру было ровным счетом наплевать. Неужели три года его так изменили?

— Вовсе нет, — живо перебил ее он. Но Эмма читала Аласдэра как раскрытую книгу, и от нее не укрылся смешливый огонек в его глазах.

— Не дури, — примирительно сказала она. — Конечно, женщина, покупающая себе лошадей, — дело необычное, но не смертельное нарушение традиций. Естественно, если у нее достойный сопровождающий. А кто лучше подходит для этой роли, чем опекун?

— Ну вот, и от меня будет хоть какой-то прок. — Аласдэр раскрыл табакерку и взял большим и указательным пальцами крохотную щепотку табаку. Посмотрел на девушку из-под полуопущенных век, и его губы изогнулись в озорной улыбке.

— Раз пока с тобой приходится мириться, надо хоть как-то тебя использовать. — Эмма никогда не лезла за словом в карман. — Ты можешь побыть серьезным хотя бы минуту? У тебя найдется сегодня время, чтобы сопровождать меня в Таттерсоллз?

Аласдэр как будто бы размышлял над вопросом, и Эмма взглянула на него с подозрением: она догадывалась, что он все еще над ней подтрунивает. Но вот он поднялся со скамьи, положил табакерку в карман и отвесил поклон.

— Готов отложить все остальные дела. Я в вашем распоряжении, мэм. Поедем сейчас? Мой экипаж у подъезда, а ты, как я вижу, уже в дорожном платье.

Эмма заколебалась.

— У тебя правда нет на сегодня других планов?

— А разве тебе не все равно? — Его улыбка стала шире.

Девушка в раздражении чуть не топнула ногой.

— Негодник! Я изо всех сил стараюсь быть вежливой!

— Дорогая, я в твоем полном распоряжении, — рассмеялся он. Эмма чуть не взорвалась, но вовремя прикусила язык. Если Аласдэр собирался пустить в ход свое знаменитое очарование, ей не удастся этому помешать. Лучше не замечать его штучек. А на людях у него этот номер не пройдет.

— Давай не скажем Марии, куда поедем, — предложила она.

— Мой рот на замке. — Аласдэр подошел к двери и распахнул ее перед Эммой. — Я слышал, на следующей неделе в Таттерсоллз поступит приличная пара гнедых — следствие разорения Честертона. Ты можешь купить их до аукциона за три сотни фунтов. Загляну поздороваться с Марией, пока ты берешь все, что тебе нужно. — Он вывел Эмму из музыкальной комнаты в коридор.

— Я быстро, — заспешила девушка и проворно поднялась в свою комнату за перчатками и шляпкой. Она знала, что может положиться на Аласдэра и поручить ему купить лошадей без нее, но предпочитала в таких делах принимать решение сама. Эмма Боумонт не собиралась менять свои привычки только потому, что существовали глупые правила: что можно и что нельзя делать женщине.

Поправляя шляпку с единственным загибавшимся к плечу пером, Эмма посмотрела в зеркало и поморщилась: ей всегда казалось, что у нее слишком большой нос, слишком крупный рот, а брови досадно широко разлетаются в стороны. Хотя, решительно заявила она себе, беря перчатки и направляясь к двери, ей ровным счетом наплевать на свои несовершенства. И сегодня она идет не кружить кому-то голову, а направляется с Аласдэром по делу. Спускаясь по лестнице, Эмма бессознательно провела рукой по затылку и шее. Аласдэр поджидал ее внизу, лениво похлопывая по ладони сложенными перчатками. Услышав шаги, он повернулся.

— Мария почивает. Харрис ей передаст, что мы поехали кататься. — Он оценивающе посмотрел на Эмму, словно видел ее впервые. — Потрясающая шляпка! Но позволь-ка… вот так. — Он поправил слишком завернувшийся с одной стороны край шляпки и улыбнулся. Той прежней улыбкой, которая когда-то заставила восьмилетнюю девочку влюбиться в друга своего брата.

Эмма почувствовала, как земля дрогнула и поплыла у нее под ногами: она так долго не видела его открытой теплой улыбки. Сардонически насмешливый изгиб губ сменился прежним — понимающим и влекущим призывом.

Ладонь Аласдэра скользнула по ее руке, пальцы легонько сжали запястье.

— Мир? — тихо спросил он. — Раньше мы умели ладить лучше, чем в последнее время.

Он впервые упомянул об их последней ужасной встрече, и Эмма испытала облегчение: наконец лед сломан.

— Постараюсь вести себя прилично, — так же тихо прошептала она.

— Прилично? — Он скривил губы. — Придется удовлетвориться этим.

— Мне не так легко это сделать, как кажется. — Эмма говорила это без прежнего пыла. С минуту Аласдэр смотрел на нее, но в его глазах не удалось прочитать, о чем он думал. Потом его пальцы разжались, отпустив запястье Эммы. Он обнял ее за плечи и провел через распахнутую лакеем дверь.

Ливрейный грум Аласдэра, бывший жокей по имени Джемми, при виде девушки расплылся в улыбке.

— Возьмете вожжи, леди Эмма?

— А можно? — Она вопросительно посмотрела на Аласдэра.

— Безусловно, — не моргнув глазом ответил молодой человек и, подсадив девушку на скамейку, извиняющимся тоном добавил: — Но должен предупредить, что правая в паре недолюбливает бродячих собак, пешеходов и вообще всех проезжих. Я пытаюсь отучить ее от этих вредных привычек.

— Тогда я не возьмусь ею править, — заявила девушка. — Очень плохо, если она почувствует чужую руку.

— Я тоже так думаю, — согласился Аласдэр. — Просто не хотел подвергать хоть малейшему сомнению твое умение править.

— Глупости! — Эмма не удержалась и рассмеялась. — Ты прекрасно понимаешь, что в такой ситуации мне лучше не браться за вожжи.

Он искоса посмотрел на нее.

— В последнее время я ни в чем не уверен. Все как-то очень зыбко.

Эмма не ответила, откинулась на спинку сиденья, сложила руки на коленях, всем своим видом показывая, что не намерена поддаваться на провокации.

— Ну, поехали. Джемми, дерни их за головы.

Грум повиновался и неуклюже вскочил на свой насест, когда экипаж уже проезжал мимо.

— Как ревматизм, Джемми? — обернулась к груму Эмма.

— День так, день эдак. Спасибо, леди. — За годы жо-кейства Джемми переломал себе все, что можно, и его сухопарое тело превратилось в сплошную болячку с неправильно сросшимися костями и вывернутыми суставами. Но зато никто лучше Джемми не знал лошадей. Аласдэр заметил бывшего жокея пять лет назад, когда тот побирался на скачках в Ньюмаркете, и, повинуясь импульсу, предложил работу. Грум вознаградил его поступок бесконечной преданностью и постоянными грубоватыми советами, как обращаться с лошадьми. У юного Аласдэра хватило мудрости их слушать. В итоге он прослыл несравненным знатоком, а советы его грума на лету ловили молодые люди всего города.