Изгнанница. Поединок чести - Рикарда Джордан

— Оставь эту чепуху, Рюдигер, — неохотно произнес он. — Хвала Веч… э-э… Аллаху, я наконец-то нашел тебя! Куда запропастился твой юный наследник Лауэнштайна?

Рюдигер пожал плечами.

— Дитмар бродит где-то сам по себе, — улыбнулся он. — А что случилось, Абу?

— Другой обитатель Лауэнштайна, этот Роланд Орнемюнде, где-то здесь, — заявил Авраам. — И он не просто гость, он собирается сражаться. Сегодня после обеда он в первый раз выедет на арену, а боеспособность его противника не стоит упоминания, так говорили глашатаи. А значит, он пройдет в следующий тур. А ты и Дитмар, вы ведь тоже прошли, не так ли?

Обеспокоенный Рюдигер кивнул.

— Я опасался чего-то подобного. Но мы подготовили Дитмара, не переживай. Он не станет лезть на рожон…

— Но ведь и не опустит сразу же свою пику перед ним, если им придется сражаться друг с другом!

Рюдигер потер лоб.

— Разумеется нет. К тому же не перед этой девушкой… Но этого нельзя допустить! Я поговорю с епископом, глашатаями, всегда можно что-то придумать…

Авраам кивнул.

— Пока в турнире участвуют пятьдесят рыцарей, это будет несложно. Но если Дитмар пройдет в третий или четвертый тур… И тебе не следует позволять ему разгуливать здесь одному. Если правда то, что я слышал об этом Роланде, он способен на что угодно. — Авраам не был лично знаком с Роландом, но ему хватило одной стычки с его рыцарем, который когда-то пытался похитить Дитмара. — Ну так что, где юноша?

Рюдигер допил пиво, а затем нехотя отставил кубок в сторону.

— Где-то возле палатки короля на конном рынке, — заявил он. — Отправился по следам юной графини Тулузы…

Авраам нахмурился.

— Юной графини Тулузы? Рюдигер, графа Тулузы не сопровождает дочь…

Мириам взяла под свою опеку юную девушку, которую граф Тулузы привел этим утром под балдахин короля. Сначала она немного беспокоилась: такая красивая девочка в сопровождении графа — это было чревато неприятностями. Но здесь была также ее мать, и если верить тому, что пробормотал себе под нос все еще мучающийся от похмелья граф, это были жена и дочь его старого боевого товарища. Пожилая женщина Мириам совершенно не понравилась. Она едва удостоила мавританку приветствия и не сочла нужным даже представиться.

И к тому же она вела себя несдержанно по отношению к супружеской паре монархов. Женщина пыталась с помощью лести втереться в доверие к королеве и при этом пила, наверняка для храбрости. Уже ранним утром от нее несло вином. Мириам, стараясь сгладить производимое ею плохое впечатление, беспрестанно улыбалась и вела учтивые беседы, чтобы занять других благородных дам и успокоить женщину из свиты графа. Для нее это не составило особого труда. На самом деле благородным христианкам не терпелось познакомиться с «язычниками», которых уничтожали их рыцари во время крестовых походов, а маврских и сарацинских рыцарей также охотно принимали на турнирах. Мириам не уставала этому поражаться, но теперь это было ей на руку.

Наконец сам король обратился к ней и оказался весьма осведомленным в области астрономии. Мириам охотно продолжила бы с ним в беседу, но тут падкая на вино дама из свиты графа потребовала ее внимания. Юная девушка отчаянно пыталась удержать мать от выпивки. Мириам было жаль красивую девчушку, у которой, похоже, не было подруг среди благородных девиц епископства. Придворные дамы королевы демонстративно игнорировали женщин из свиты графа, а что касается местной знати, то, казалось, кое-кто из них к их отцу и супругу имел претензии. Во всяком случае, за его спиной они шептались.

К полудню Мириам наконец отказалась от попыток держать пожилую женщину в узде. О ней пришлось бы заботиться графу, если бы она вскоре не уснула. Мириам и так пришлось поддерживать ей голову, пока ту снова выворачивало после выпитого вина. Астрологу не судилось стать травницей или целительницей — у нее вызывали отвращение нечистоты и рвотные массы.

Юная девушка также отошла от матери. Она пыталась завязать разговор с одной из благородных девиц — речь шла о монастыре, возможно, обе посещали там школу, — однако та сразу же отвернулась. Изящная светловолосая девушка готова была расплакаться. Мириам подошла к ней.

— Пойдемте, — приветливо произнесла она. — Вы ведь совсем ничего не ели. Давайте-ка возьмем себе немного жаркого и вина. Скажите, жареная голубиная грудка вам по вкусу?

Девушка покачала головой.

— Благодарю вас, благородная дама. Но у меня совсем нет аппетита. Здесь… Они все пристально разглядывают меня. Разве вы не замечаете, госпожа, что они все уставились на меня?

Мириам обернулась. Разумеется, девушку провожали восхищенные взгляды. Она, безусловно, была самой красивой из присутствующих дам, правда, на турнире было не много женщин. В Майнце высшее общество составляла родовая аристократия богатых торговцев. В окрестностях почти не было крепостей, большинство дворян, приглашенных на празднование в честь коронации, прибыли издалека. Лишь немногие взяли с собой жен и дочерей: резиденция епископа вряд ли была тем местом, где устраиваются браки. Однако красивая светловолосая девушка выделялась бы и в большой толпе благородных дам. Она затмила бы их всех, если бы не имела такой кислый вид.

Мириам ободряюще улыбнулась ей.

— Мужчины не могут на вас насмотреться, — отметила она. — Но к этому вы должны были уже привыкнуть. А вот женщины… Это обыкновенная зависть, просто не обращайте внимания.

— Но я ненавижу эти взгляды! — вырвалось у девчушки. — Одни смотрят на меня с похотью, а другие язвительно. Я… Я… Уж лучше я была бы противная, как мышь…

Мириам обняла ее за плечи.

— Малышка, на самом деле мыши завистливые, ведь на них никто не смотрит, потому что они невзрачны. А вас мы сейчас сделаем невидимой. Пойдемте, в конюшне стоит моя мулица. В седельной сумке мы найдем серую дорожную накидку. В моей стране существует обычай, по которому женщины полностью заматываются в покрывало, выходя на публику. Для разнообразия мне иногда нравится показывать свое лицо, но если вам хочется спрятаться, тогда саида Мариам и саида… Как вас зовут-то, дитя мое?

— София, — пробормотала девушка.

— …и саида София отправятся в обход турнирной арены, будут без стеснения разглядывать красивейших рыцарей и наедятся досыта в трактире.

Мириам решительно потянула Софию к выходу из ложи короля. Девушка смущенно улыбнулась — и самой Мириам показалось, что взошло солнце. На любого юного рыцаря эта улыбка должна была производить неизгладимое впечатление. К тому же София казалась такой нежной и благонравной! Ее отец, кем бы он ни был, должен был совершить серьезное преступление, чтобы перед его крепостью не стояла очередь сватов! Мириам обязательно нужно было разузнать, что произошло, и для того, чтобы в сомнительном случае звезды могли предупредить графа Тулузы. Хватит и того, что он отлучен от Церкви. Дружба с разбойником, или кем там был отец Софии, точно не пойдет ему на пользу.