Позывной: «Варяг». Спасти Севастополь! - Валерий Большаков

– Наслышан о ваших подвигах, господин полковник.

Смирнов поразился.

– Вы так легко это сказали, ваше высокопревосходительство… Ах, простите!

Иван рассмеялся:

– Пустяки, право! Человек сам выбирает обращение, и, поверьте, слово «товарищ» для меня значит очень много.

Полковник склонил голову и сказал:

– Ваше высокопревосходительство, у нас есть данные, что японцы объявили охоту на вас, а эти фанатики готовы на все, уж вы мне поверьте. Сегодня с вами должен встретиться командир эскадрона в моем отряде, ротмистр Мустафин – это опытный разведчик и смелый офицер. Он доложит вам обо всем. А пока мой вам совет: не расслабляйтесь!

– О, эта роскошь не для меня! Спасибо.

Распрощавшись с асановцами, Жилин поднялся по ступенькам, топча листы дешевой серой бумаги, испещренной паучками иероглифов.

В просторном холле царил тот же бардак, воняло горелым – ворох сожженных документов еще тлел в большой медной жаровне, прямо на полу.

– Маляев! Ты хде, бисова душа? – разнесся гулкий голос сержанта-энкавэдэшника.

– Я!

– Головка от… Извиняюсь, товарищ лейтенант.

– Помогите девочкам, там ящики тяжелые.

Узнав голос Лидочки, Жилин улыбнулся. У нее даже голос красивый…

Но долго наслаждаться звучанием приятных нот не получилось – служба. Всего за несколько дней Ивану удалось наладить работу штаба… Хотя при чем тут он? Просто людей набрал подходящих, а те уже сами крутились.

Особого рвения и охоты к «революционным преобразованиям» Жилин не проявлял – бессонные ночи случаются лишь у тех начальников, которые не умеют организовать работу подчиненных и все волокут на себе. Но кое в чем работу штаба он таки откорректировал.

Если раньше организацией полетов занимался оперативный отдел, то сейчас выполнение заявок обеспечивало отделение перелетов. Вместо временных оперативных дежурных по штабу, которые, измотавшись за день, в ночное время уже не справлялись, Жилин назначил постоянного из числа сотрудников оперотдела. В помощь ему подключали одного-двух помощников. С самого начала таким «ночником» был капитан Сигов – он с товарищами «держал на контроле» ход боевых действий ночной авиации, следил за наземной и воздушной обстановкой и вовремя информировал полки и дивизии.

Николаев со своей командой работал отчетливо, успевая быстро собрать и обработать данные, оформить нужные документы, доложить обо всем начштаба и командующему. Оперативный отдел работал в тесном контакте с разведотделом, службой связи и флаг-штурманом – могучей кучкой, как шутил Жмулев.

Обычно за два дня до перебазирования штаба на новое место туда выезжала оперативная группа из начштаба, старшего помощника начальника оперотдела, зама начальника разведотдела и шифровальщика. К моменту приезда группы новый узел был, как правило, уже развернут и имел связь с районами базирования передовых частей.

И сразу звонок командующему на старый командный пункт – дескать, полная готовность, управление боевой деятельностью ВВС – в штатном режиме.

Но на этот раз такая схема не работала – слишком уж все быстро менялось, командующий 8-й воздушной армией и авиацией ТОФ едва поспевал за наступающими частями.

Вот где был истинный «блицкриг»!

Едва солдатики вымели в коридор бумаги и мусор из комнаты, которую Жилин выбрал себе под временный кабинет, и расставили опрокинутую мебель, как прибежал Бубликов, задирая руку с телефонной трубкой и разматывая за собой провод.

– Вершинин! – прошипел он.

Иван взял трубку, узнавая голос Кости. Голос был строг – наверное, рядом находился командующий.

– Рычагов? Доложите план ваших действий на завтра.

– Все силы воздушной армии будут брошены на уничтожение мотомехчастей противника, которые отступают в направлении Гирина и Харбина. Будем наносить эшелонированные бомбовые и штурмовые удары по колоннам противника в районе станции Ханьдаохэцзы и перевала Чжаньгуанцайлин.

– Разведку ведете?

– Так точно, товарищ главный маршал.

– Значит, так… 1-я Краснознаменная армия сохранила полную боеспособность, но для продолжения наступательных действий в хорошем темпе необходима короткая пауза. Чтобы сосредоточить части 59-го корпуса, дать людям отдых, а танковые бригады могли восполнить потери в технике за счет отремонтированных машин, потребуются ровно одни сутки.

– Правильное решение, товарищ главный маршал.

В трубке послышался треск, и все смолкло. А в следующую секунду в коридоре прогрохотала очередь из ручного пулемета, и визгливый голос прокричал: «Банзай!»

Бубликов испуганно запрыгнул в кабинет, по-прежнему прижимая к груди трубку.

– Провод обрезан, – коротко сказал Жилин, выхватывая пистолет, – брось.

В коридоре застучали ППС, захлопали «Арисаки», и в проеме дверей нарисовался желтолицый гражданин в японской форме, скаливший крупные лошадиные зубы и вскидывавший пистолет «Намбу».

Иван оказался чуть быстрее – ТТ грохнул, отбрасывая японца, но в следующую секунду послышался крик Лидочки и чей-то хриплый голос с сильным акцентом заорал:

– Бросить оружие, или мы отрубим голову девице!

– Бросил! – ответил Жилин, швыряя пистолет в коридор. – Т-твою мать…

Тут же двое с оружием ввалились в комнату и скрутили командующего ВВС 1-го Дальневосточного фронта.

Когда Ивана вытолкали в коридор, он увидел несколько трупов в советской и японской форме. С лестничной площадки доносилась частая стрельба, а прямо перед Жилиным, руки в боки, стоял офицер императорской армии в застиранной форме, когда-то оливково-зеленой. Сношенные ботинки с обмотками, полевое кепи на голове, в петлицах по одной звездочке, стало быть, второй лейтенант, шо-и. У стены, поводя трофейными ППС, присели четверо «рядовых высшего класса».

Офицер скомандовал им по-японски, тыча пальцем сначала в Жилина, потом в Бубликова. Рядовые подскочили и, тыча дулами в ребра командарму и начальнику узла связи, погнали их по коридору. Там, где коридор упирался в стену, стоял выкрашенный казенной краской сейф, огромный, как шкаф. Толстая дверца сейфа была распахнута настежь, а за ней виднелась… лестница.

Крутой металлический трап с дырчатыми ступеньками опускался в темноту. Вот где пряталась вся эта гопа!

– Ходи-ходи! – прикрикнул конвоир.

Чертыхаясь, Жилин просунулся в дверцу и, вцепившись за хилые перильца, стал спускаться вниз. Бубликов шагал следом.

По всей видимости, они уже спустились на уровень первого этажа – из-за тонкой стенки доносилась глухая пальба, – однако трап не кончался, уводя еще ниже, в подвал, которого как бы не было.

Ощутив под ногами щелкавший кафель, Иван понял, что спуск окончен. Дуло ткнулось в спину, и Жилин зашагал по узкому ходу, тускло освещенному фонарями в проволочной оплетке.