Славянский кокаин - Фридрих Незнанский

Суть его повышенных интонаций сводилась к следующему довольно-таки демагогическому пассажу: «Америка проспала русскую мафию, как когда-то, в начале двадцатого века, проспала итальянскую!» Все службы, сталкивающиеся с русской преступностью, как то: ФБР, Департамент нью-йоркской полиции, окружная прокуратура Манхэттена, пограничная и таможенные службы, береговая охрана, а также главная и наиболее мощная структура страны — Управление по противодействию наркотикам при Министерстве юстиции США (штат которого уже перевалил за десять тысяч человек, а годовой бюджет за двадцать миллионов долларов!) — по-прежнему действуют разрозненно.

Слушая все это, Кэт Вильсон думала об одном: кто так надрал Бобби задницу и с какой вершины были произнесены все эти слова, если Бобби сейчас их переозвучивает? И, в конце концов, что он от бедной Кэт и ее крошечного подразделения всего в девять человек хочет?

Вершиной же, с которой текли на Кэт Вильсон потоки праведного гнева, оказался сам мэр Нью-Йорка Майкл Блумберг, который вчера вызывал к себе высшее руководство нью-йоркской полиции, чтобы кое-что им припомнить. Например, припомнить то, что в свое время (около трех лет назад) городские власти не были поставлены в известность о возможном ввозе в Нью-Йорк русского ядерного устройства, об этом мэр узнал из сообщения агентства «Рейтер». Тогда на ядерную угрозу русской мафии отреагировал даже Генеральный секретарь ООН Кофи Аннан, который, по его словам, «верит в надежность национальных служб безопасности и этим известием не слишком-то был шокирован». Хотя позже информация была признана ложной, но ФБР и другие службы безопасности были приведены в состояние повышенной готовности, а журналисты Америки в течение месяца прилежно муссировали русскую ядерную тему, поднимая тиражи своих изданий.

Вчера же мэр Майкл Блумберг делал упор на том, что гражданские власти Нью-Йорка и поныне своевременно не ставятся в известность, дабы можно было избежать распространения всевозможных панических слухов. И главной причиной беспокойства мэра являлся поступивший к нему доклад из ФБР, в котором говорилось, что за последний год в Нью-Йорке появились крупные партии кокаина (чем никого не удивишь), но кокаин этот не латиноамериканского, а российского(?!) производства, чего быть не может, потому что такого не может быть в принципе! Если бы журналисты пронюхали, что каким-то образом крупные партии кокаина можно производить где-то еще, кроме Южной Америки, это была бы мировая сенсация, а тому, кто сумел бы такое осуществить, полагалась бы уголовная Нобелевская премия.

Но в докладе ФБР подчеркивалось, что ни в фэбээровской, ни во всемирной наркокартотеке нет аналогичных образцов этого «российского» кокаина с включением микроскопического количества удобрений, а иногда сахара, но соответственно исключительно российского и украинского производства. (По линии Интерпола ФБР просило провести анализ этих включений Московский институт криминалистики, который подтвердил, что предоставленные образцы этих морально устаревших удобрений производятся только в подмосковном Воскресенске и больше… нигде в мире.)

— И если мы с тобой, дорогая Кэт, в ближайший месяц на корню не задушим в Нью-Йорке распространение нового русского кокаина, то я не могу с уверенностью сказать, что ты, уважаемая Кэт, не будешь уволена максимум через полгода, и причем без всяких почестей и причитающегося Почетного диплома за многолетние заслуги, — пригрозил Роберт Муди, поблескивая стеклами своих очков в тонкой золотой оправе и пододвигая к Кэт папку из ФБР с грифом «секретно».

— Тут явно какая-то ошибка, дорогой многоуважаемый Бобби! Почти весь мировой кокаин производится исключительно в трех странах Андского региона: в Боливии, Перу и Колумбии, причем Колумбия по-прежнему поставляет семьдесят пять — восемьдесят процентов мирового кокаина…

— Я, как и ты, дорогая Кэт, прекрасно осведомлен, где растут кусты коки и где располагаются лаборатории по производству кокаина, так что не стоит мне цитировать Мировой отчет по наркотикам, потому что ФБР, мэр Нью-Йорка, а значит, и я — все мы думаем совершенно иначе, — резко прервал ее Роберт Муди. — Разве что нам арестовать и спросить у некоего мистера Бакатина, где он берет удобренный украинским сахаром наркотик? Если я не ошибаюсь, Бакатина ведешь ты и твой долбаный отдел?

— Да. Но ни я, ни мой долбаный отдел его уже не спросят, — мрачно подтвердила Кэт Вильсон. — Он труп.

— Знаю, черт возьми! В этом-то и все дерьмо! Большая русская акула погибла на рельсах, и это ты его упустила. Кто теперь будет новым крестным отцом?

— Вообще-то, у нас никогда не было совершенной убежденности в том, что Бакатин — крестный отец русской мафии, — заметила Кэт.

Бобби нетерпеливо махнул рукой:

— Ты же понимаешь, что без полноценного крестного отца не бывает полноценной мафии. А твоя задача теперь — не допустить появления новой русской акулы. Как я чувствую, ты пока не готова ответить, кто займет место Бакатина в русской наркомафии?

— Пока нет.

— Кого ни спросишь, ну буквально все отделы крайне смутно представляют, чем занимается трехсоттысячная колония выходцев из бывшего СССР в Нью-Йорке! — безнадежно махнул рукой Бобби Муди.

— По нашим данным, Бакатин торговал наркотиками, но он никак не связан с их производством. И весь этот доклад ФБР просто противоречит здравому смыслу.

— Ты хочешь сказать, что Медельинский картель везет устаревшие удобрения из России в Колумбию, чтобы там поливать ими свои кусты коки? — окончательно взвился Бобби Муди. — А сахар в Южной Америке вообще кончился, его тоже надо из-за океана доставлять, чтобы разбавить порошок, который переправляют в Нью-Йорк люди Бакатина?

— Я согласна, согласна! Это действительно все очень странно, — простонала Кэт Вильсон.

13

Когда Лада подошла к двери в маленькую бруклинскую квартирку Грингольца, ее сердце забилось. Она даже сама себе удивилась. Дверь была приоткрыта.

— Есть кто-нибудь дома?

Молчание.

— Можно войти? — Лада толкнула ее и оказалась в прихожей, обильно забрызганной каплями крови. Быстрым движением Лада расстегнула плащ и сунула руку под жакет, нащупав под мышкой теплую рукоять своего «бульдога» в кобуре, но доставать его не стала. Она поняла, что опоздала, в квартире никого уже нет. И опоздала, может быть, совсем немного, на какие-нибудь полчаса или даже на двадцать минут — капли крови на стенах и на полу едва-едва начали подсыхать.

Одна стена в комнате была орошена брызгами крови, стол опрокинут, на полу осколки пивных бутылок и тарелок. Упавший на пол телевизор не отключен, изредка он подавал признаки жизни голубоватыми полосками и потрескиванием. Лада отключила телевизор и обратила внимание на то, что телефонный шнур обрезан, причем и на проводе засохли капли крови, значит, шнур перерезали уже после того, как… После того как убийца полоснул маленького русского по горлу? После того как вырезал сердце или, может быть, выпустил кишки, если судить по той огромной луже крови на желтом линолеуме посреди комнаты. Скорее всего, Грингольца вначале пытали, он сопротивлялся, бросился к телефону…