Я никогда не - Малика Атей

На обратном пути, как и предложила Бахти, мы разделились: дядя Лесбек пешком пошел домой, Бахти решила остаться у меня, и Юн поехал нас провожать.

В такси заиграл гнусавый Макаревич.

– Громче! – потребовала Бахти. Водитель рассмеялся вместе с ней и прибавил звука.

– И ттттолько небо тебя поманит![20]

Мы вышли из машины.

– И ттттолько небо тебя поманит. – Бахти криво изобразила ласточку и подпрыгнула. Она сжала Юна в объятиях и расцеловала все его лицо.

Я никак не могла найти ключи.

– И ттттолько небо тебя поманит!

– Бахти. – Он прижал ее голову к себе и погладил, но она вырвалась и закружила его с дикой скоростью и с грохотом упала, Юн – сверху.

– Моя попа, – застонала Бахти. – Вот же черт, у меня же там будет синяк. – Она с ужасом закрыла рот рукой. – А что я скажу Ануару, откуда у меня синяк?

– А разве вы с ним… – начал спрашивать Юн, но Бахти его не слушала.

– А, вот же я дура. Но я не буду с ним просто так спать, потому что знаешь почему? – Она перешла на шепот. – Потому что вдруг он моя судьба, и мы влюбимся и поженимся, и я буду счастливой и богатой и, конечно, попрошу Баке ничего Ануару не рассказывать.

– Это твой бывший муж? – настороженно спросил Юн.

Я невербально пыталась остановить Бахти, но она не замечала моих знаков.

– Да неет, – отмахнулась Бахти, – у Баке же две жены, но он меня любит, и если бы его не посадили, он бы уже все мне… – Она забыла закончить предложение и разлеглась на асфальте.

– И ттттолько небо тебя поманит!

Бахти пришло сообщение.

– Ооо, это Ануар! – Она посмотрела на Юна блестящими серыми глазами. – Я этого никому не говорила, и ты никому не говори, но он мне так нравится, он такой клевый!

– А Ануар знает про бывшего мужа и про Баке? – спросил Юн.

– Нет-нет-нет-нет-нет, тссс. – Она спрятала телефон под свитер. – Тише говори.

– И только небо тебя поманит синим взмахом ее крыла! – пропела Бахти на весь подъезд, когда я наконец нашла ключи и открыла входную дверь.

Я давно ждала этот день: день, когда Бахти перераспределит свой бюджет и придет ко мне. Я давно разглядывала ее тонкую фигурку, представляя, что ей нужно было бы заказать. Заметив накануне, в котором часу закатное солнце падает ровно на подиум, стоящий перед зеркалом – это лестное солнце, теплый, рассеянный свет, я сказала Бахти прийти за пятнадцать минут до, чтобы мы точно успели в нужный момент.

Светленькая Бахти в мелких трусах и кроп-топе стояла на подиуме, слегка волнуясь. Я негромко включила респектабельного Синатру для усиления буржуазности и снимала мерки.

– Я хочу ярко-фиолетовый корсет и очень открытый низ, – сообщила Бахти.

– Какой ужас. – Я не смогла и дальше играть в предусмотрительную хозяйку. – На такую светлую кожу? Это же грубо и скучно.

– Тогда темно-фиолетовый?

Я села в кресло, предвкушая рассказ моей теории, которая достигла пока немногих ушей.

– Чем больше попа, тем более вырезанным должно быть белье, и наоборот. Здесь обратные пропорции, потому что большая попа в больших трусах выглядит необъятной, а маленькая в маленьких – педофилистично. Конечно, – я ловила себя на том, как я сейчас себе нравлюсь, и мне было от этого смешно, – мы говорим об относительно больших и относительно маленьких попах, сравнивая не попы разных объемов, а оценивая, каковой кажется попа по сравнению со всем остальным в ее носительнице. Другими словами, объективный размер не имеет значения, но важно ощущение. И еще одно уточнение: когда я говорю «маленькие трусы», я имею в виду фасон, а не обхват, и большие – это опять фасон, а не что-то, что плохо сидит.

Бахти скрестила руки на груди.

– Ты уже решила, что мы будем мне шить, да?

– Как приятно, когда не надо уговаривать. – Я вскочила и достала из комода изумительное нежно-голубое кружево и чуть тянущуюся шелковистую ткань такого же цвета. – Сними топ.

Бахти стянула трикотажный топ – какая красивая грудь, вечно закрытая поролоном либо безразмерными, уплощающими шмотками, – и я приложила к ней ткань.

– Мы сделаем небольшой лиф, мягкий, без косточек, повторяющий форму твоей груди, так он будет красиво увеличивать ее, и шортики, чуть оголяющие низ попы. Это будет очень красиво, поверь.

Черта, которая нравилась мне в Бахти, – она легко соглашалась на хорошие предложения, не защищая свою точку зрения, лишь бы только настоять на своем. Мне хотелось как можно скорее отдать Бахти ее комплект: когда отдаешь человеку что-то вовремя, получаешь все выражение радости, получаешь удовлетворение, а когда затягиваешь, вы оба перегораете – и я сшила его за полтора дня.

Бахти снова пришла, когда садилось солнце. Совсем недавно прошел дождь, оставив часть туч неразрешенными, низко висящими в небе, и между их синей тяжестью свет опускался на кроны пшеничным золотом, выхватывая отдельные части листвы, и длинные тени деревьев стремились в сторону востока. Я засмотрелась в окно и не заметила, как Бахти уже вышла из примерочной и ждала моего взгляда на пьедестале. Наконец я повернулась и увидела ее – ореховые волосы лежат на белых плечах и лифе, шелковистость белья намекает на такое же свойство юной кожи. Она была такой хорошенькой!

– Кора, – Бахти, ослепленная собственной красотой, явно не планировала одеваться в ближайшие два часа, – я сейчас буду очень долго и эмоционально восхищаться этим бельем, потому что оно, знаешь – оно офигительное, но я хочу быстро сказать, потому что я уже не выдержу не говорить. Ануар сказал мне, что любит меня. Любит меня, Кора, меня любит!

Мы обнялись и прыгали, обнявшись, и я чувствовала себя счастливой – если существует высший план, если определенные люди созданы для определенных людей, то я не знаю больше двоих, подходящих друг другу так, как подходили Ануар и Бахти.

Заказ Бахти был приятен, как ни посмотри, но положения он не менял. В одном Карим был прав: мое ателье действительно выглядело неприступно. Самой мне казалось, оно выглядит маняще, мне казалось, я все для этого сделала: прозрачную витрину, за которой виднелась часть светлого, богатого помещения, и с наступлением сумерек оттуда лился золотистый свет, и витрины я оформила привлекательно, но люди с озадаченным видом проходили мимо, а если звонили в дверь, то зачастую путали мое ателье с обычным.

– Повесь баннер, – сказала Бахти, когда я посетовала ей на непонятливость прохожих. – Или как называется такой большой уличный плакат на самой витрине с фоткой девушки в белье?

– А это не будет выглядеть дешево? – Я представила себе усредненный вульгарный кадр из фотобанка.