Большая книга ужасов. 46 - Галина Гордиенко

Светлана растерянно пробормотала:

– Значит, думаешь, все в порядке?

– Не знаю, – отрывисто бросила Лена. – Наверное. – Она немного помолчала, потом мрачно спросила: – А что я, по-твоему, должна думать? И что от этого изменится?

Мороженое в вазочках практически растаяло, однако друзья снова склонились над столом. Все что угодно, только бы не смотреть друг другу в глаза!

Ребята не знали, о чем говорить. И что думать. Поэтому ели. Хоть и без всякого удовольствия.

Однако тянуть время до бесконечности нельзя, и Дина нехотя отставила в сторону пустую розетку. Заглянула в высокий стакан и разочарованно вздохнула: свежевыжатый апельсиновый сок тоже выпит. Она бросила осторожный взгляд на друзей и примиряюще сказала:

– М-может, Г-гриша прав? Н-нужно подождать? Вдруг он завтра-п-послезавтра п-придет в себя?

Динин жалкий дрожащий голосок неожиданно вывел ребят из оцепенения.

– Слушай, а твоя бабка уже уехала? – обернулся к ней Сергей.

Вопрос оказался несколько неожиданным и заставил даже Лену поднять глаза. Дина растроенно кивнула.

– Ну да. Еще с утра.

Светлана побледнела. Ведь на какую-то секунду ей показалось: вот оно, решение проблемы! Эта старая женщина с молодым лицом и пронзительными глазами обязательно выручит их. Скажет, что делать. Теперь же…

Они остались одни! Ни к одному взрослому не подойти с легендой. Родители только посмеются. Или встревожатся и направят к врачу. С «навязчивой» идеей.

Лена сварливо заметила:

– Чего ради, интересно? Умереть можно и здесь. Не вижу разницы.

– Н-нет, – отчаянно замотала головой Дина, – т-ты не п-понимаешь. Она х-хотела в-вернуться домой, к могилам предков.

Ребята сочувственно помолчали. Лена угрюмо поинтересовалась у Сергея:

– А зачем тебе ее бабка?

Сергей пожал плечами.

– Сам не знаю. Думал порасспросить ее как следует. Может, что-нибудь и подсказала бы.

– Остынь! – раздраженно воскликнул Гришка. – Если это сказка, она бы просто над нами посмеялась.

– А если нет? – Светлана смотрела укоризненно.

– Если нет, – раздраженно отозвался Лапшин, – она бы только порадовалась за своего Панаса!

Друзья изумленно переглянулись. Гришка ехидно хмыкнул.

– Учтите, парень в плену – по ее легенде! – бог знает сколько столетий провел! И наш Пахан, опять-таки по ее легенде, ничем не лучше. Кому ей сочувствовать, а? – Он бросил проницательный взгляд на друзей и холодно сказал: – Давайте сразу договоримся…

– О чем бы это? – огрызнулась Лена.

– Об элементарном! – рявкнул Гришка.

Лена почему-то промолчала. Лапшин уже спокойнее произнес:

– Не метать икру! Это во-первых. И главное. А во-вторых, подождать несколько дней и посмотреть, как будут развиваться события. Может, еще сами над собой посмеемся! Через недельку. Кстати, я в этом уверен!

– Хорошо бы, – протяжно вздохнула Дина.

– А если и через несколько дней ничего не изменится? – холодно потребовала ясности Светлана.

– Вот тогда и будем головы ломать! – отрезал Гришка и решительно встал из-за стола.

Хотя первая неделя прошла без малейших изменений, Дина все еще на что-то надеялась. Она практически каждый вечер терпеливо звонила Сушковым домой и подолгу беседовала с матерью Пахана. Та уже ждала ее звонков.

Несчастную женщину искренне трогало, что девочку волнует судьба ее сына. Тем более Дину!

Сушкова-старшая отлично знала: это единственная одноклассница, которая действительно нравилась Игорю. Настолько, что он и от матери этого не скрывал.

Выслушав в очередной раз безрадостный отчет о больном, Дина тяжело вздыхала и разочарованно бросала трубку. Она даже друзьям о своих звонках не рассказывала. Смысла не видела. И так понятно – изменись что, Дина сразу бы сообщила.

В четверг она позвонила чуть раньше обычного и нарвалась на горничную. Мама Игоря находилась в ванной и не смогла подойти к телефону.

Решив, что большой разницы нет, Дина пристала с расспросами к смущенной ее настойчивостью девушке. Потрясенно выслушала. Дрожащей рукой нажала на «отбой» и в панике принялась звонить друзьям.

Объяснять им что-либо по телефону Зимина отказалась наотрез. Зато решительно потребовала, чтобы сию же секунду все ехали к ней, причем несмотря на позднее время – все-таки девять часов вечера.

Дина впервые в жизни не испугалась Лениных криков. Парамонова только что вернулась с тренировки и еще не успела принять душ и переодеться.

А когда настырная Ленка стала особенно напирать, Дина холодно отрезала:

– Обойдешься б-без душа! Н-надо было мыться там же! Во Дворце с-спорта. К-как все н-нормальные люди. А не т-тащить свою г-грязь домой!

Пораженная до глубины души подобным беспрецедентным поведением ближайшей подруги, Лена примчалась первой. Но ничего из бледной, мрачной Дины не вытянула.

Зимина молчала как партизан, и все Ленины старания пропали зря. Пришлось ждать остальных.

Парамонова за эти полчаса едва не скончалась от любопытства!

Наконец собрались все. Дина пошепталась с встревоженной мамой. Потом привела друзей в свою комнату. Плотно прикрыла дверь и сухо бросила:

– С-садитесь. И молчите.

Она отошла к окну и некоторое время всматривалась во вспыхивающие яркими огнями вечерние улицы. Город, к Дининой смутной тревоге, никак не отреагировал на случившееся, продолжая жить по-прежнему. Шуршал шинами машин по асфальту, разноголосо бубнил телевизионными передачами из всех окон, сиял рекламными щитами…

Город не чувствовал, что произошла катастрофа.

Что в одном из домов проснулось древнее зло.

И это пугало.

Дина, глядя в окно, сказала:

– Я б-буду рассказывать. К-как умею. А вы не сбивайте. Слушайте. И д-думайте.

Она помолчала.

– С-сегодня я, как всегда, звонила Сушковым. Только говорила не с матерью…

– А с кем? – перебил Гришка и тут же получил от Лены подзатыльник.

Рука у Парамоновой тяжелая, и бедная Гришкина голова загудела словно колокол. Лапшин ошеломленно потер затылок и покорно пробормотал:

– Молчу-молчу…

– Я г-говорила с горничной, – будто и не слыша, продолжила Дина. – Мать была в ванной. Отец – где-то в городе. Пахан у себя. И она могла говорить откровенно. А поговорить ей хотелось. Очень. Потому что она напугана!