Мертвецы не пьют у Лафитта - Сиана Келли

которое хотело слететь с его губ. Впрочем, он тоже был в замешательстве. Как мы могли что-то знать? Говорил ли кто-нибудь во время битвы прошлой ночью?

— Клайв знает, — продолжила я. — Трусливый предатель, не так ли? Слишком слаб, чтобы сражаться открыто, как все твои убитые товарищи, но готов отойти в сторону, пока членов твоего ноктюрна кормили заражённой кровью, кровью, которую ты знал, что пить нельзя. Ты наблюдал, как их скрутило пополам, как их внутренности растворились, словно в кислоте. Ты наблюдал, как молодые хватаются за животы, их спины сгибаются, на губах пенится кровь. Ты наблюдал и ничего не сделал.

Разрываясь между мольбой о своей невиновности и желанием разорвать мне горло, он сидел, молча, не зная, что делать. Если Клайв действительно знал всё это, то почему ему ещё не была дана его истинная смерть?

— Единственный вопрос, который у меня есть на данный момент, — сказал Клайв ледяным голосом, — ты работал напрямую с Лафиттом или с кем-то ещё в его организации?

— Я ни с кем не работаю, сир, — его слова приобрели умоляющий оттенок. Как быстро он перешёл от высокомерия к покорности. — Летиция пыталась заручиться поддержкой для переворота, но я никогда не соглашался с этим. Я слышал, что её покойный приятель был братом Лафитта, но я его не знал. Я здесь всего несколько месяцев. Я в этом не участвую. Это были ваши собственные люди, которые замышляли заговор против вас, а не я.

Он вспомнил встречи с Ричардом, насмешливым вампиром, дежурившим в карауле.

Ричард рассказал Джонатану всю историю. Клайв убил одного из них, младшего брата магистра вампиров из-за какого-то грёбаного волка. Он использовал вампиров для охраны этой псины. Очевидно, Клайв сходит с ума. Вот что сказала Летиция. Иногда действительно старые начинают деградировать. Извращённое увлечение Клайва больным волком было знаком.

— Ты знал, что замышляется, но ничего не сделал, — сказал Клайв. — И ты веришь, что это доказывает твою невиновность?

— Я ничего не сделал. Вы не можете винить меня за то, что делают другие.

Теперь, в отчаянии, он задавался вопросом, был ли Клайв таким же смертоносным, как всегда о нём говорили. Он также задавался вопросом, почему он поверил Ричарду и остальным, когда они сказали, что Клайв ослабел.

— Ты поймёшь, что это неправда, — Клайв обратил своё внимание на меня. — Нам нужно от него что-нибудь ещё?

Джонатан вскинул голову, снова оглядываясь через плечо.

— Она? У шлюхиной собаки не должно быть здесь голоса! Она скармливала вам ложь о вашем собственном виде. Вы чтите её и удивляетесь, почему ваши вампиры восстают!

Он был так взволнован, что я не была уверена, начнёт ли он бушевать или плакать.

— Вы, парни, отвратительны, ладно, — фыркнула я.

Я поняла это в ту же секунду, как он разорвал свою цепь. Он перелетел через диван, глаза почернели, клыки вылезли. Но я двигалась ещё быстрее. Моя рука с вытянутыми острыми, как бритва когтями уже взметнулась в воздух, когда он атаковал меня. Тонкая струйка крови, а затем его голова покатилась по полу. Мгновение спустя пыль осела там, где упали его голова и тело.

— Я хотел это сделать, — сказал Клайв.

Я вытерла лицо рукавом, влажным от крошечных капелек крови.

— Ты можешь взять следующего.

— Договорились.

Рассел вошёл мгновением позже.

— Да, сир?

Он оглядел комнату, без сомнения, в поисках Джонатана, прежде чем его взгляд остановился на полу.

— Понятно. Вы хотели бы продолжить в этой комнате, или мы перенесём встречу в ваш кабинет?

— Мы останемся здесь, — ответил Клайв.

— Вы бы хотели, чтобы это убрали?

Рассел посмотрел на останки вампира, а затем на меня, в его глазах появился новый блеск.

— Думаю, мне бы хотелось, чтобы Джонатана оставили прямо там, где он упал, у ног женщины, которая убила его. Для всеобщей безопасности они должны знать, с кем имеют дело, когда унижают её.

— Не говоря уже о том, — добавила я, — что это ещё больше собьёт их с толку, когда они войдут и увидят останки мёртвого вампира.

Ухмыляясь, я снова закинула ноги на сиденье и взяла свою отброшенную книгу.

— Присылай следующего, Рассел.

— Как пожелаете, — сказал он, склонив голову.

В итоге вышло так, что Джонатан был единственным предателем, оставшимся в ноктюрне Клайва, хотя большинство из них ненавидели меня до глубины души и чертовски негодовали из-за того, что я была в комнате и за их спинами. Те, кто вошёл после появления кучи пыли Джонатана, смотрели на меня более настороженно. Так вот.

После того, как ушёл последний, Клайву позвонили ещё раз. Нам дважды приходилось прерывать дознание из-за других телефонных звонков. Беседы были короткими и поразительно похожими. Каждый сказал, что он может вылететь этой ночью. Тот, с кем он сейчас разговаривал, хотел приехать, но его второму была дана настоящая смерть, поэтому он предпочёл бы не оставлять свой ноктюрн в руках своего третьего.

— Но если я тебе понадоблюсь, я буду здесь. На нас никто не нападает. Мой второй был убит из-за старой обиды на его создателя, которая гноилась в течение нескольких сотен лет. Мой третий довольно сильный.

— Да, Сальма достаточно сильна, чтобы быть чьей-то второй. Для тебя, Матео, это свидетельство того, что она решила остаться твоей третьей, — сказал Клайв.

— Это правда.

— Спасибо, что ответил на мой звонок и за предложение, но сегодня вечером мне позвонили несколько человек. Мой ноктюрн будет хорошо защищён. Однако твоя поддержка не будет забыта. Мой меч будет твоим, когда тебе это понадобится, — сказал Клайв.

— Мой звонок был не первым, да? Кто опередил меня в этом?

Клайв ухмыльнулся, сбросив с себя тяжесть.

— Лиан уже в пути, — он посмотрел на часы. — Она должна приземлиться через пару часов. И Реми, и Кадмаэль, каждый из них вызвался поддержать её.

— Это довольно большая группа. Мне жаль, что я пропущу это.

Клайв усмехнулся.

— На самом деле, мне тоже.

— Похоже, всё будет в порядке. Но если я тебе понадоблюсь, тебе стоит только позвонить.

Повесив трубку, Клайв улыбнулся мне.

— Они приближаются.

— Да, я это слышала. Кто такие Реми и Кадмаэль?

— Друзья. Я познакомился с Реми в конце семнадцатого века в Париже. Напомни мне как-нибудь рассказать тебе эту историю. Это было довольно мучительно. Кадмаэль древний, даже по вампирским меркам. При жизни он был воином майя. Он очень замкнутый мужчина, который мало с кем дружит. Я имею честь причислить себя к числу этих немногих.

Он встал.

— Иди, отдохни. Ты устала. То, что ты сделала сегодня, было… — он поискал слово, — поразительно. У