Тени Радовара - Марлус Морсхёйс

С тех пор Йона спускается в тоннель днем. Родители приходят с работы не раньше шести часов, бабушка ничего никому не скажет, а Джимми слишком занят своими делами. Мысль о том, что теперь бабушке приходится сидеть одной до самого вечера, Йона отгоняет прочь. Ведь она делает всё это в том числе ради бабушки. Именно ради бабушки.

Первым делом после школы Йона заносит домой пропуск – приходится полагаться на авось и надеяться, что никто не будет проверять. Чтобы пройти на крышу, она его тоже «забывает». Если несколько раз застукают – будут проблемы. Но она чемпион по незаметности. Да и кому придет в голову, что у дочки Бергеров нет с собой пропуска?

Иногда по дороге в подземный лабиринт Йона встречает Залмана. В последнее время он смотрит на нее как-то по-особенному. В его взгляде читаются гордость и беспокойство – и на душе от этого становится тепло.

– Чаю попить не останешься? – спрашивает он иногда.

Она молча трясет головой и быстро пролезает в дыру, ведущую в лабиринт.

Когда она приходит к Своре, все обычно сидят, склонившись каждый над своим ноутбуком. Рори чаще всего первым замечает ее и говорит «привет». Когда Килиана нет или он спит, Йона с радостью садится работать с Рори. Однажды он сказал ей:

– Килиан по ночам часто куда-то уходит. Я как-то спросил, не лежит ли в его рюкзаке лом или отмычка. Потому что какие бы примочки для компов нам ни понадобились, он приносит их на следующий же день.

– А что он ответил? – спросила Йона. Неужели Килиан всё-таки вор?

– Ничего. Но мне всё равно. Он собрал Свору, он нашел нам место, нашел, ради чего бороться. Я ему полностью доверяю.

– А в Нижних районах действительно так плохо?

До акции в Звездном Свете остается еще неделя, Йона сидит рядом с Рори за компьютером. Этот вопрос ей не терпелось задать уже давно, а сейчас он просто сорвался с губ. Но, кажется, Рори не обиделся.

– Оглянись вокруг. Здесь мне лучше, чем дома, это уже о многом говорит.

– Я бы хотела тут жить.

Рори хохочет:

– Думаю, всё-таки Минке права.

– А что она говорит?

– Да так, ничего.

– Скажи мне. Она, наверное, думает, что я избалованная.

– Ты и правда избалованная, Йона. Ничего тут не поделаешь, просто так оно и есть. Когда ты в последний раз голодала?

В окно светит луна, у ручья перед домом квакают лягушки, в животе пусто и больно, снизу, из гостиной, волнами доносятся звуки ссоры.

– Давно. Но я знаю, как это.

– Понятно. Наверное, еще до переезда. Ты ведь приехала из деревни недалеко от города? Говорят, Старкин эти деревни специально сгноил, чтобы согнать народ в Радовар.

– Старкин?

– Да, а ты что думала? Вы тут в Средних районах вообще, что ли, ничего не знаете? Говорят, его люди втихую выводили из строя водонасосные станции, травили посевы и закрывали дороги под предлогом ремонта. Городу нужно было расти. И городу нужна была рабочая сила. Те, кто жил в Радоваре раньше, по мнению Старкина, профукали свой шанс, так что во время Большой Уборки он взял и отправил их всех в Нижние районы. Ну, не сам, конечно. Сам он никогда не пачкает рук – он этого не любит.

Йону начинает потряхивать.

– И вот тогда-то за дело взялась Хаверс. Неплохой дуэт.

Рори накрывает ее руки своими.

– Мы не просто так боремся, Йона. Давай-ка уже возвращаться к нашему коду. Через неделю всё должно быть готово, а я не люблю, когда что-то не доделано.

Йона никак не может сосредоточиться на математике. Считать получается только дни, оставшиеся до акции в Звездном Свете. Еще шесть. Когда учитель пишет на доске теорему Пифагора, в класс заходит директор гимназии. Она оглядывает класс.

– О нет, – тихо говорит Пат за одной партой с Йоной.

– Ты что-то натворил? – шепчет Йона.

– Йона Бергер? – произносит директор.

Йона вся сжимается под взглядами одноклассников. Свора. Ее вычислили?

Директор смотрит на нее.

– Это ты Йона?

Она кивает.

– Тебя вызывает к себе председатель правления Флис.

– Ого! – уже чуть громче говорит Пат. – А ты что натворила?

– Ничего, – отвечает Йона.

– А зачем меня вызывают? – спрашивает Йона в лифте по пути на первый этаж, где находятся офисы правления.

– Это не в моей компетенции. Но тебе не о чем беспокоиться, я только что просмотрела твое досье, ты примерная ученица. Ты слишком умна для того, чтобы совершать необдуманные поступки и подставлять под удар свою семью. Скорее всего, какое-то недоразумение.

Украденный цветок. Выход на улицу в поисках земли. Тоннели. Килиан. Свора! Йона чувствует тошноту. Кажется, пол в коридоре шевелится. Лицо горит.

У двери в кабинет Флиса они останавливаются. Директор внимательно смотрит на нее.

– Не переживай, Йона. Если ты ничего не делала, тебе не о чем беспокоиться.

Она стучится, заходит вместе с Йоной в кабинет, усаживает ее на стул и выходит.

Чарльз Флис, сложив руки за спиной, ходит туда-сюда перед окном.

– Йона Бергер. Дочь уважаемых людей Роба и Марли Бергер. Пятых по счету среди самых быстрых продвиженцев. Лучшие родители, каких только можно себе пожелать. Выигрыш в лотерею.

В приятных словах Флиса слышится холодный подтекст. У Йоны по спине бегут мурашки.

– Мы ждем от наших жильцов, что они будут вкладывать свою энергию в Звездный Свет, а не распылять ее за его пределами. Ты ведь должна знать почему?

Йона кивает, хотя за много лет здесь так и не смогла понять причину.

– Общий труд на благое дело! В этом – вся суть нашей системы! Когда ты это поймешь, почувствуешь всем сердцем – тогда перед тобой откроются все двери и в городе, и во всём мире. Понимаешь, Йона?

Она снова кивает, но Флис на нее даже не смотрит. Он так и ходит взад-вперед у окна. По улице проезжают два больших грузовика «КомВью». Флис показывает на них.

– Смотри, Йона. Это самая большая производственная компания в мире. Которая обеспечивает работой твоих родителей и сотни тысяч других жителей Радовара. Благодаря которой у тебя есть крыша над головой, еда, образование, вся эта роскошь. Мне кажется, такие вещи на дороге не валяются. И ради них можно немного постараться. Ладно. Перейдем к делу.

Наконец-то Флис останавливается. Он пододвигает стул и садится напротив Йоны.

– Я не буду ходить вокруг да около. Зачем ты так часто спускаешься на минус одиннадцатый этаж?

Теперь уже сквозь теплую пелену, в которую Флис укутывает свои слова, явно пробивается мертвенный холод. Йона застывает.