Миссис Фрисби и крысы НИПЗ - Роберт К. О'Брайен

Потом в темноте я услышал за собой голос.

– Никодимус? – Это был Дженнер.

Представьте, как я рад был его видеть. Но мне было одновременно и очень жаль.

– Дженнер. Я подумал, что, может быть, тебе удалось сбежать.

– Я был в последней сетке. Мне показалось, что я видел тебя на полу.

– Куда мы едем?

– Я не знаю.

– Что такое лаборатория?

– Лаборатория.

– Да, но что это?

– Не знаю. Я только что где-то услышал это слово.

– Ну, думаю, туда мы и едем. Что бы это ни было.

Фургон раскачивался в темноте, мчась сначала по ухабам улиц, а потом с большей скоростью по гладкой дороге. Сзади не было окон, поэтому невозможно было увидеть, куда мы ехали – да и в любом случае я бы не понял, потому что никогда не был дальше двенадцати кварталов от дома. Думаю, мы ехали около двух часов, но может и меньше, прежде чем фургон затормозил, развернулся и, наконец, остановился.

Задние дверцы вновь открылись, и сквозь проволочную стену клетки я увидел, что мы приехали к зданию, очень современному, из белого камня и стекла. Оно было квадратным и большим, около десяти этажей. Наступила ночь, и в большинстве окон было темно, но платформа, к которой приехал наш фургон, была освещена, и нас там ждали люди.

Дверь открылась, вышло трое. Один из них толкал тележку с маленькими проволочными клетками. Человек позади него был одет в плотный халат, ботинки и толстые резиновые перчатки. На третьем человеке были очки в роговой оправе и белый халат. Очевидно, он был главным.

Люди из фургона, те, кто поймали нас, теперь присоединились к людям из здания.

– Сколько вы поймали? – спросил человек в белом халате.

– Трудно посчитать, они все время движутся. Но я думаю, между шестьюдесятью и семьюдесятью.

– Хорошо. Никаких проблем?

– Нет. Было просто. Они почти ручные.

– Надеюсь, что нет. Ручных у меня достаточно.

– О, они довольно подвижные. И выглядят здоровыми.

– Давайте их вытащим.

Тогда человек в перчатках и ботинках надел сетчатую маску на лицо и залез к нам. Он открыл маленькую защелку позади нашей клетки; человек снаружи подносил открытую маленькую клетку, так, одного за другим нас поместили в индивидуальные камеры. Некоторые крысы огрызались и пытались укусить; но ни я, ни Дженнер даже не предпринимали попыток, это было напрасно. Когда все закончилось, человек в белом халате сказал: «Шестьдесят три, хорошая работа». Человек из фургона ответил: «Спасибо, доктор Шульц». Нас перенесли на тележку и повезли в здание.

Доктор Шульц. Тогда я не знал, что буду его пленником (и учеником) последующие три года.

Мы провели остаток ночи в длинной белой комнате. На самом деле это была лаборатория со множеством оборудования, о котором я тогда представления не имел – колбы и блестящие металлические предметы, черные коробки с проводами, идущими от них. Но с нашего конца комнаты были только ряды клеток на полках, на каждой из которых была бирка, каждая отделена от другой деревянными разделителями с обеих сторон. Кто-то вошел с кучей баночек и прикрепил одну из них к моей клетке; через прутья, как соломинка, тянулась маленькая трубочка – питьевая вода. Потом свет потух, и нас оставили одних.

Эта клетка на долгое время стала моим домом. Она была довольно удобной: пластиковый пол, в меру мягкий и теплый на ощупь, проволочный потолок и стены, воздуха было достаточно. Хотя тот факт, что все же это была клетка, наводил на меня ужас. Я мог сделать три прыжка вперед, три прыжка обратно и все. Но хуже всего было ужасное ощущение – знаю, оно было у всех – мы полностью были в руках тех, кого мы вовсе не знали, по причине, о которой даже и не догадывались. Какие у них были планы?

Как оказалось, неизвестность – это худшее, что нам пришлось пережить. С нами хорошо обращались. Нас всегда хорошо кормили, хотя еда, научно созданные чипсы, была не из той, которую можно назвать вкусной.

Но, конечно, когда мы прибыли, мы этого не знали; сомневаюсь, что кому-то из нас удалось поспать той первой ночью. Я не сомкнул глаз. Поэтому в какой-то степени было облегчением, когда утром зажегся свет и вошел доктор Шульц. С ним было еще двое: молодой человек и девушка. Как и он, они были одеты в белые лабораторные халаты. Он говорил с ними, когда они вошли в комнату и подошли к нашим клеткам.

– …три группы. Двадцать для тренировок на инъекциях серии А, двадцать – на серии Б. Останется еще двадцать три для контрольной группы. У них вовсе не будет инъекций, за тем исключением, чтобы эксперимент был достоверным, мы будем колоть простой иглой. Назовем группы А, Б и В – для контрольной группы; прикрепим бирки и пронумеруем от А-1 до А-20, от Б-1 до Б-20 и так далее. Пронумеруйте клетки так же и все время держите каждую крысу в соответствующей клетке. Рацион будет одинаковым для всех.

– Когда мы начнем инъекции?

– Как только прикрепим бирки. Сделаем это сейчас. Джордж, ты подписываешь бирки и клетки. Джули, ты их привязываешь. Я держу.

Итак, девушку звали Джули; молодого человека – Джордж. Все они надели перчатки, длинные, из прочного латекса; они доходили им до локтей. Нас одного за другим вынимали из клеток, доктор Шульц аккуратно, но крепко держал, когда Джули прикрепляла каждому вокруг шеи узкую полоску желтого пластика с номером. Позднее я узнал, что мой номер А-10.

Они были добрыми, особенно Джули. Помню, что когда на одну из крыс надевали бирку, она посмотрела на нее и сказала: «Бедняжка, ему страшно. Посмотрите, как он дрожит».

– Что вы за биолог? – выпалил доктор Шульц. – «Бедняжка» – она, а не он.

Когда пришла моя очередь, дверь моей клетки открылась настолько, чтобы доктор Шульц мог просунуть руку в перчатке. Я забился в заднюю часть клетки, именно этого он от меня и ожидал; одной рукой он прижал меня к проволочной стенке, а потом его пальцы схватили меня за плечи. Другая рука держала мою голову за ушами, я был беспомощен. Меня вынули из клетки, и я ощутил, как на мне закрепили пластиковый ошейник. Меньше чем через минуту меня вернули обратно в клетку, дверца закрылась. Ошейник не был тугим, но я никак не мог его снять, сколько бы не вертелся, крутился и упирался.

Через прутья своей клетки я видел, как вынимали остальных и надевали ошейники. Примерно через шесть клеток от меня на той же полке я увидел, как они надевают ошейник на Дженнера; но как только он оказался в клетке, потерял его из вида.

Чуть позже утром они пришли опять, на этот раз они везя столик на колесиках. На нем стояла бутылочка с прозрачной жидкостью, длинный поднос с острыми иглами и шприцом. Меня опять вынули из клетки. На этот раз Джордж держал, пока доктор Шульц прикреплял одну из и гол к шприцу. Я почувствовал острую боль в бедре; потом все кончилось. Мы все привыкли к этому, потому что с тех пор уколы нам делали как минимум дваджы в неделю. Что они вкалывали и зачем я не знал. И все же для двадцати из нас эти инъекции изменили нашу жизнь.