Последняя теорема - Фредерик Пол

Хотя Ранджита никто не видел, он сделал большие глаза. Юноша не поделился с отцом этой новостью лишь по одной причине: был совершенно уверен, что отцовские осведомители обязательно донесут. Удивляло другое: почему отец узнал об отъезде Гамини только теперь. Возник соблазн сказать о том, что Гамини собирается ненадолго приехать домой, но Ранджит решил не брать на себя работу общежитских вахтеров. Он осторожно проговорил:

— Да, он там учится. В Лондонской школе экономики. Его отец, похоже, считает, что это лучшее учебное заведение в мире.

— Я тоже так считаю, — сказал отец. — По крайней мере, ряд предметов там преподают великолепно. Должно быть, ты скучаешь по нему, но вынужден заметить, что для нас это решение тяжелой проблемы. Никто не станет переживать из-за твоих отношений с этим сингалом, когда вас разделяет пара океанов.

Ранджит счел за лучшее смолчать. Ганеш Субраманьян продолжал:

— Поверь, я ужасно скучал по тебе. Ты можешь простить меня?

Над этим вопросом Ранджиту долго раздумывать не пришлось.

— Я люблю тебя, отец, — ответил он, — и мне не за что тебя прощать. Я понимаю, почему ты так поступил.

— Вот и славно, — сказал отец. — Не желаешь ли приехать в Тринко и провести здесь летние каникулы?

Ранджит заверил родителя в том, что о лучшем и не мечтает, но при этом чувствовал себя неловко. Разговор утомлял, и юноша с радостью вспомнил вопрос, который его мучил и на который мог бы ответить отец.

— Папа, в Коломбо арестовали одного человека из Тринко, Киртиса Канакаратнама. И такое чувство, словно я с ним знаком. Ты не подскажешь, кто это?

Ганеш Субраманьян глубоко вздохнул — то ли потому, что вопрос был ему неприятен, то ли потому, что он, как и сын, был рад сменить тему.

— Киртис? Да, конечно. Ранджит, как же ты мог его забыть? Он снимал у меня жилье. Ну, тот, у которого куча маленьких детей и больная жена. Неужто не помнишь? Он работал водителем в прибрежной гостинице, а его отец, бывало, помогал мне в храме, пока не умер…

— Теперь вспомнил, — сказал юноша, и он действительно вспомнил.

Человек, о котором они говорили, был невысокого роста и темнокож, как Ранджит. Он со всей родней жил в крошечном домике на краю земельного участка, принадлежавшего Ганешу Субраманьяну. По самым оптимистическим подсчетам, в домике было три комнаты на двоих взрослых и четверых ребятишек, а туалет находился во дворе. Ранджит вдруг ярко вспомнил мать этого семейства, непрерывно стирающую детские вещи в огромном медном тазу… а малышня ползала у нее под ногами в грязи и хныкала…

Закончив разговор, Ранджит улегся спать в самом замечательном расположении духа. Все шло хорошо. Он помирился с отцом. Предстояла встреча с Гамини, пусть и короткая. Наконец, он узнал, кто такой Киртис Канакаратнам, и решил, что больше ему об этом человеке вспоминать не придется.

Статистика оказалась не настолько скучным предметом, как ожидал Ранджит, но и увлекательного было мало. Задолго до первой лекции он неплохо понимал разницу между средним и срединным значением и знал, что такое стандартное отклонение. Довольно скоро он научился рисовать любые гистограммы, которых требовала преподавательница. Та, между прочим, оказалась не лишена чувства юмора, и когда она не растолковывала студентам, что собой представляют «стебель и листья» и другие статистические графики, слушать ее было почти так же интересно, как Йориса Форхюльста.

Но, хорошенько подумав, Ранджит сказал себе: нет. Это было бы слишком. Преподавательница — очень милая женщина, но все же ее предмет не идет ни в какое сравнение с астрономией. На занятиях по статистике никогда не заходила речь о космических лифтах и прочих чудесах техники.

Но на астрономии говорили не только о космическом лифте Арцутанова. Один студент как-то спросил: а как насчет чего-нибудь вроде петли Лофстрома? Не нужно запускать гигантский спутник, потому что устройство спокойно стоит на поверхности Земли и выстреливает на орбиту капсулы.

Но тут доктор Форхюльст предпочел укоротить нить рассуждений.

— Трение, — лаконично проговорил он. — Не забывайте о трении. Вспомните, что происходило с первыми космическими аппаратами при входе в плотные слои атмосферы. Если решите воспользоваться петлей Лофстрома, вам потребуется разогнать вашу капсулу до скорости убегания, равной семи милям в секунду, о которой я говорил на предыдущем занятии. Вот тут-то трение о воздух и сожжет ее.

Он умолк, обводя взглядом аудиторию. Выражение его лица было, по обыкновению, добродушным, но глаза лукаво сверкали. Ранджит понял, что сейчас последует сюрприз.

— Ну, — миролюбиво проговорил профессор, — удалось ли кому-нибудь из вас, начинающих астронавтов, придумать, двигателем какого типа будет оснащен ваш корабль?

Ранджиту ничего не приходило в голову, кроме двигателя, работающего на обычной топливно-окислительной смеси, но он счел за лучшее промолчать, так как по тону преподавателя догадался: у того на уме нечто другое.

Поэтому Ранджит поступил иначе. Он поднял руку и спросил:

— Доктор Форхюльст, вы же не химическую ракету имеете в виду? А какую? Может быть, ядерный двигатель?

— Неплохо, — кивнул преподаватель. — Однако я не думаю, что лучше всего подойдет ракета с ядерным двигателем, во всяком случае работающим на том типе топлива, который вы имеете в виду. Да будет вам известно, существуют проекты ракет, которые летят благодаря последовательным взрывам атомных бомб. Если хотите, мы можем о них поговорить, но, на мой взгляд, для вывода космического корабля на НОО есть два более интересных устройства. Оба придуманы специально для использования вместе с каким-либо космическим подъемником, способным запустить груз на низкую околоземную орбиту. Вместе с подъемником — поскольку сами эти устройства слишком хрупки и не могут служить средством доставки. Я имею в виду солнечный парус и электрическую ракету.

За десять минут доктор Форхюльст кратко и убедительно изложил свои доводы против применения ядерных взрывов в качестве движущей силы для ракет. Во-первых, понадобится очень толстая обшивка, чтобы защитить астронавтов от смертельной радиации. Во-вторых, кому захочется взорвать в космосе несколько сотен атомных бомб? Форхюльст сообщил, что в пользу солнечных парусов высказываются очень многие, но они удручающе тихоходны и не слишком маневренны. А вот электрическая ракета, даже при том, что она чрезвычайно медленно разгоняется, не нуждается в запасе топлива и не дает нежелательных побочных продуктов горения. Откуда взять электричество? Сгодился бы и ядерный реактор на борту, но гораздо проще преобразовывать солнечную энергию, ее вдоволь рассеяно в космосе, где не бывает ночей и облачности, а потому солнце светит всегда.

— И что же вы будете делать с этим электричеством? Очень просто: используете его для ионизации какого-нибудь рабочего тела, например газа типа ксенона. Газ вырывается из сопл ракеты с огромной скоростью, и вы летите.

Преподаватель помолчал, чтобы перевести дыхание.