Тени старого мира - Игорь Демин

Лицо рабыни окрасилось в пунцовый цвет. Случалось уже такое, что за нее при ней торговались, но никогда еще это не выглядело так, словно откормленную свинью покупали на убой.

Пальцы мужчины потянулись к ее груди. Девушка дернулась, супница выскользнула из ее рук, грохнулась об стол и раскололась.

Почти до краев налитый суп-пюре из тыквы и сливок, волной окатил и белоснежную вышитую цветами скатерть, и драгоценный трикотажный жакет с юбкой, и шерстяной клетчатый костюм.

Вепрь смахнул с лица горячие капли и во весь голос заржал. Сын его хотел вежливо сдержаться, но посмотрел на облитую хозяйку дома, прыснул в кулак и засмеялся, уже не стесняясь.

Ирма побледнела, схватила со стола салфетку, попыталась убрать с костюма разлитый суп, но быстро поняла, что это бесполезно. Она схватила рабыню за волосы и потащила ее из гостиной на улицу.

Пороли рабов на скотном дворе. Чтобы попасть туда, пришлось выйти из дома, который извне выглядел как давно заброшенный свинарник, невысокий, узкий и длинный. Таких на процветавшей некогда ферме стояло в ряд семь штук. Два самых ветхих разобрали на запчасти. В пяти оставшихся пряталось от гррахов все хозяйство Ирмы: рабы-рабочие, рабы на продажу, скот и охрана. Боевое крыло бизнеса работорговки представляло из себя в основном сборище пришлых мужиков, каждый из которых никогда прежде так хорошо, как у хозяйки, не жил.

Позвав одного из них, Ирма приказала перегнуть Снежану через ограду стойла, привязать и задрать тунику. Торговка редко секла сама, но в этот раз в ее душе переплелось слишком многое: порча костюмов, срыв прибыльной сделки и, главное, удар по репутации. Она еще могла стерпеть смех глупого малолетки, но теперь по степи пойдут слухи, что рабы у Ирмы неловки и непослушны, и, может быть, не стоит платить за них такую большую цену.

Когда в свинарник вошел уже переодевшийся Вепрь, спину рабыни украшали множество сочившихся сукровицей полос. Они заживут, не оставив шрамов, но до той поры девушке каждое движение будет напоминать о наказании.

— Пятьдесят золотых, — Вепрь потер руки от удовольствия наблюдать тело рабыни совсем без одежды.

— Триста, — отрезала Ирма.

— С чего бы это?

— Если бы ты додумался не лапать чужую собственность, она бы не испортила мою одежду.

— Я имею право осмотреть, что покупаю?

— Вот теперь и осматривай. Триста.

— Смилостивись, Ирма, не королевну продаешь. Девку сельскую, манерам не обученную.

Торговка с презрением осмотрела постанывающую от боли рабыню.

— Черт с тобой. Давай сто и делай с ней что угодно прямо сейчас.

Довольный Вепрь отсыпал монеты, и Ирма, не оглядываясь, вышла со скотного двора. За ее спиной раздался протяжный стон боли.

* * *

Жизнь — 120 %

Выносливость — 100 %

*неизвестно* — 20 %

Сила 3/3

Скорость ⅔

Реакция 3/3

Интеллект ⅔

*неизвестно* ⅔

Стойкость 3

Жабье кольцо *неизвестно*: Жизнь +20 %. Стойкость +1, Эффект — неуязвимость от первого урона.

Кольцо патриарха: *неизвестно* +20 %, Убеждение +1.

* * *

Старуха хоть и выглядела божьим одуванчиком, нервы имела стальные.

— Ни один меченый не войдет в мой дом, — сгорбленная временем Любава смотрела снизу вверх, но говорила твердо и уверенно, нисколько не сомневаясь в своем праве.

Использованный навык убеждения сработал: травница перестала называть Суркова куском мяса, а незваных гостей уже не гнала с порога, — и все же в дом к себе не пускала, да и помогать не спешила.

— Сдался нам твой дом, старуха, — Рина теряла терпение, в первую очередь от того, что Босой по ее мнению относился к упрямой бабке с совершенно незаслуженным пиететом, — дай нам лекарство, и больше никогда нас не увидишь. Торчи тут, на своей гнилой опушке, хоть до скончания дней.

Любава ткнула в сторону Суркова скрюченным пальцем:

— Этот парень не ваш, вашим никогда не был и не станет. Его душа и тело принадлежат Гранитному.

— Человечеству… — негромко поправил ее Босой.

— Что?

— Они служат человечеству. Они хотят, чтобы планета снова принадлежала нам.

Любава зло сощурилась, выудила небольшой едва видимый в пальцах предмет и поднесла его лицу ловчего.

— Чем пахнет?

Босой скривился от неприятного запаха. Пахло гнилью и смертью, как от трупа, что неделю пролежал на солнце.

Любава злорадно ухмыльнулась:

— Раз ты чуешь запах, значит и ты меченый! — и поднесла руку к Зое. — Теперь ты.

Девчонка недоуменно втянула воздух.

— Ничего, — и вдруг, словно до нее не сразу дошел запах, отскочила и загородилась руками, — убери от меня эту гадость!

— Еще одна меченая! — Любава переместилась к Рине. — Теперь ты, девка.

— Я тебе не девка, — отрезала охотница, но отказываться не стала, — ничем не пахнет.

— Вот ты можешь зайти ко мне в дом. Остальные будут ночевать в хлеву.

— Что это за штука у тебя? — Босой протянул руку, прося посмотреть.

Любава положила предмет себе на ладонь. Выглядел он как черная заостренная с одного конца закорючка.

— Не узнаешь?

И Босой вспомнил. Точно о такой же укололся Сурков прежде чем впасть в беспамятство. На ладони у травницы лежал коготь патриарха святителей.

— Откуда он у вас?

— Я живу у этой горы почти тридцать лет. И тридцать лет на перевале живут святители, и каждые полгода у них рождается патриарх, а меченые, — Любава кивнула на Суркова, — ходят его убивать.

— Но откуда у вас его коготь?

Любава пожала плечами, как будто речь шла о чем-то незначительном.

— Я просто попросила.

— У подполковника Кремнева? И он выполнил вашу просьбу?

Когда Босой произнес имя коменданта Гранитного, Любава отвела взгляд, но все-таки ответила.

— Да.

Активирован навык убеждения

Выносливость 60 %

— Тогда почему вы не хотите выполнить нашу просьбу? Наш друг — человек, и он в беде. Мы тащили его сюда почти сутки, по горам, по лесу, через реку. Нам сказали, что вы можете ему помочь. И если можете — помогите!

Любава долго смотрела в пустоту. Со стороны сложно было понять, убедили ее слова ловчего, или она лишь подыскивала злые слова, чтобы поставить на место человека слишком наглого и слишком молодого, чтобы ее понять. Не нашла. Так же молча она развернулась и пошла к воротам, и уже по пути неловко махнула рукой, зовя за собой.

* * *

В дом Любава Босого и Зою так и не пустила, зато позволила устроиться в сарае, на тюках с сеном. Рина же не пошла в дом из солидарности. Старуха принесла одеяла, хлеб и кипяток, но приступать хоть к какому-то делу не спешила.

Чай заваривали каждый себе в кружке. Сыпали травы и сушеные ягоды, заливали кипятком и долго держали в ладонях, согреваясь. В сарае запахло сладкой осенью и теплыми