Аритмия чувств - Януш Леон Вишневский

Дорота. Сожалеешь, что так случилось?

Януш. Есть моменты, когда я очень сожалею об этом. Но сейчас, в возрасте пятидесяти трех лет, я знаю, что должен научиться жить с осознанием того, что мне не удалось найти ту золотую середину, чтобы иметь все. У меня есть друзья, которые достигли успеха, но также им удалось удержать женщин в своей жизни, и теперь они с ними счастливы. Может, это были женщины, делавшие упор на качество проводимого вместе времени?..

Дорота. Может, у этих женщин была собственная жизнь, амбиции, профессии?

Януш. Я все время говорю о себе — и в браке, и после распада нашего брака. Но мне было очень жалко мою жену, она не сумела понять некоторых вещей и, несмотря на мои уговоры, не занялась собой. Я хотел, чтобы она работала и получила опыт другой жизни, в которой обязательны сроки, существенны проекты, амбиции и идеи. И где порой работают долгими часами в уик-энды, потому что не все идет по плану, который тем не менее надо выполнить в срок. Именно так было в моей работе. Оценивая прошлое, я понимаю, что действительно редко участвовал в семейной жизни. Для занимающихся информатикой законодательно должен быть введен запрет начинать новые проекты в пятницу, потому что это абсолютно антисемейный подход. А уик-энд по определению должен быть семейным (смеется). Сегодня я отчетливо вижу совершенные мной ошибки, но тогда мне казалось, что все так и должно быть.

Дорота. Ты классический трудоголик.

Януш. Да, но я долго не отдавал себе в этом отчета. И вдобавок ко всему я свою работу обожаю. Факт, что я не дошел до пределов выносливости и у меня никогда не было ощущения, будто я выгорел дотла. Как только я угасал в одной области, тут же открывал новое окно с текстовым редактором ХУЪго1 и писал книгу. Так и курсировал между этими двумя мирами. А в промежутках читал поэзию, чтобы найти 'вдохновение для новой книги. Так это и продолжалось.

Дорота. И из этого сидения над очередной работой складывалась жизнь?

Януш. Да. В какой-то момент жена больше не захотела меня ждать. Наступило пресыщение. И она поставила ультиматум, даже не имея намерения расстаться со мной. Просто в своей решимости она дошла до угроз.

Дорота. Ты слышал угрозы от своей жены?

Януш. Разумеется, угрозами она защищала себя, детей и свое будущее. Семейная жизнь — это для нее важнейшая ценность. Стало очевидно, что я должен что-то изменить, поскольку наша совместная жизнь больше не имела смысла. Однажды я просто взял чемодан и переехал.

Дорога. Потому что твою жену зовут наука.

Януш. А потом к этому добавилась еще и любовница — литература. В гневе все реагируют эмоционально и иррационально. Иногда людям необходимо расставание, чтобы они могли снова заскучать друг по другу.

Дорота. И суметь потом сблизиться. Но так происходит не всегда.

Януш. Да. Было бы странно, если бы нечто подобное случилось с чиновником, который в 15.00 возвращается с ненавидимой им работы и не знает, чем ему заняться дома, от скуки он лишь переключает телевизионные каналы или напивается. Я знал, что у меня не будет времени ни на телевизор, ни на размышления. Наверное, я не хотел размышлять, потому что разрыв произошел в очередной трудный период моей жизни. Из печати должна была выйти «Любовница», я уже планировал «Повторение судьбы» и параллельно вел занятия в Слупске. Мое время было расписано по минутам. Меня преследовал всегда присутствующий в моей жизни синдром замещения одиночества событиями. Активная жизнь — это ведь не только работа, это все события и переживания, с нею связанные. А тогда у меня было много переживаний, позитивных и совершенно для меня новых, которые были вызваны моей нежданной популярностью в Польше. Эта так называемая популярность очень импонировала и изумляла меня, поскольку я был поляком, проживающим в Германии, который не бывал ни на каких светских тусовках и раутах в Варшаве, который никому ничего не должен был доказывать, потому что появился исключительно благодаря собственной книге, а не связям. Я был дебютантом, в которого неожиданно были сделаны инвестиции, вначале в виде небольшого гонорара — полторы тысячи злотых за бестселлер. Но для меня исключительно важной была реакция читателей, которые приходили на встречи в МПиКах, писали мне в письмах об изменениях в своей жизни. Я вдруг почувствовал,

что люди ждут мои книги, а, пожалуй, нет большей награды для писателя, чем ощущение, что его книги хотят читать. Несущественны расчеты с издателем и поступления от продаж, даже рецензии не так важны, как непосредственное общение с людьми, которые посвящают мне свое драгоценное время, читая мои книги. Это общение стало невероятной радостью в тот грустный период. Я знал, что поступаю нехорошо в личной жизни, но, несмотря на это, ничего не менял. В конце концов меня ожидало свершение, я это чувствовал, хоть и не знал, какое именно. Но иначе не возникло бы «Одиночество в Сети».

Дорота. Когда ты расставался с женой, ты думал о своих дочерях? О том, что причиняешь своим детям боль, независимо от того, сколько им лет?

Януш. Разумеется, я думал об этом. Потому-то кризис в наших отношениях и длился так долго, а я оттягивал наше расставание. Этот кошмар длился действительно долго — тихие дни, бессмысленное причинение боли друг другу. После расставания старшая дочь сказала, что так будет лучше, потому что в последнее время мы с мамой препирались по любому поводу.

Дорота. Она почувствовала напряжение между вами, взрослыми?

Януш. Да, это только так кажется, что дети ничего не слышат и ничего не понимают. Даже в огромном доме дети все слышат, даже когда ты не отзываешься и молчишь, и чувствуют, что что-то не в порядке. Нередко молчание гораздо хуже, чем крик.

Дорога. Они лучше, чем нам кажется, улавливают изменения в тембре голоса, замечают печаль и раздражение родителей.

Януш. Совершенно очевидно, что дети участвовали в том, что происходило между нами с женой. Но были моменты, когда никто из нас не обращал на это внимания. Теперь они свыклись со сложившейся ситуацией.

Дорога. Да? Прошли периоды бунта?

Януш. У Ады был такой период, хотя она не показывала этого. Никогда не давала своим эмоциям выход, а ведь она была подростком, ей и без того было непросто. А тут еще наш разрыв. Сегодня у меня с девочками очень хорошие отношения — видимо, благодаря тому, что мы живем недалеко друг от друга, что я всегда доступен для них и провожу с ними много времени, хотя порой нам нелегко встретиться всем вместе (смеется). Дочери — уже взрослые девушки, у них есть собственная жизнь. Обе учатся (Иоася пишет сейчас магистерскую работу по биоинформатике), и, кроме того, обе ведут активную жизнь «после работы». Одна все время проводит на конюшне, где заботится о своей лошади, вторая играет в гандбол. Они, как и я, тоже очень заняты. Наверняка в их душах остался отпечаток пережитого. Эмоционально они еще не вполне определились, как трактовать некоторые вещи. Видимо, их застала врасплох моя популярность в Польше — они понятия не имели, что там моя книга стала бестселлером. Они убедились в этом, лишь когда какое-то время спустя я взял их с собой в Польшу и они увидели толпы в МПи-Ках и стюардесс, просивших у меня автограф. А позже появился фильм. Может, я ошибаюсь, но мне кажется, им трудно радоваться за меня и гордиться моими успехами, так как они вполне могут считать, что эта книга послужила причиной нашего расставания с их мамой. И потому они не совсем понимают, как им воспринимать мою популярность. Они по-своему проявляют свои чувства ко мне, и, несомненно, я для них отец, а не автор или профессор, я просто Папе. Для меня это наиболее существенно. Дочери — самые важные женщины в моей жизни.