Измена. Право на обман - Арина Арская

поцеловать другого дядю, — сердито хмурится. — По-взрослому, как папа.

— Что? — касаюсь его щеки.

— Когда Даша поцеловала Егора, мне было очень обидно. И сейчас обидно, — тараторит шепотом и последние слога взбудоражено глотает. — И решил, что поцелую Милу.

— Милый…

— Это как в драке. Если ударили, то тоже бей, — воинствующе шепчет Денис.

— Ну, есть в твоих словах истина, Дениска, — вздыхаю, — однако… если я не хочу целовать чужого дядю?

— Найди того, кого захочешь поцеловать. Я вот выбрал Милу.

— Нельзя использовать других людей, Денис, из-за обиды, — приглаживаю его торчащие волосы. — Это неправильно. И нечестно. Радости это не принесет.

— А что принесет?

— Я не знаю, Денис, — слабо улыбаюсь. — Ты задаешь хорошие вопросы, но мама не может на них ответить. Сейчас не может.

Дверь в детскую распахивается, и к нам влетает моя мама:

— Дениска!

Глаза шальные и испуганные.

— Бабуля?

— А поехали к нам? А? Соскучилась бабуля с дедулей…

Денис удивленно смотрит на меня, а я медленно моргаю.

— Давай, — кидается к кровати, спускает его на пол и мягко толкает. — Иди умываться.

— Мам…

— Деда тебе динозавра купил, — мама криво улыбается. — Огромного динозавра. Он даже ходит.

— Ходит? — недоверчиво спрашивает Денис.

— И пасть открывает, и рычит…

— Мам, — Денис вновь смотрит на меня.

— Ради динозавра, который рычит, я бы сама поехала…

Кивает и скрывается в ванной комнате.

— Саша вызвонил? — сажусь и встряхиваю волосами.

— Что у вас произошло? — шепчет мама.

— Я его поймала на измене, — массирую кожу головы.

Мама растерянно кружит по комнате и останавливается передо мной:

— С кем?

— А это имеет значение? — поднимаю взгляд и вопросительно изгибаю бровь. — Но если это так важно, то молодой, красивой, длинноногой брюнеткой с круглой задницей и внушительной грудью. Ничего нового и изобретательного. Вот бы была старая горбунья, то я бы была удивлена, а так…

— Поехали с нами, — шепчет мама. — Я вас блинчиками, — всхлипывает, — пельмешки вчера налепили с папой… А поехали за город, а? На озеро? С папой и Дениской порыбачите…

Я встаю, крепко обнимаю маму и шепчу:

— Дениса отвлеките. Он и его втянул в эту грязь… Я приеду, но позже, мам…

— Ева, я хорошо тебя знаю… Ты же его убьешь…

— Нет, — отстраняюсь и улыбаюсь, вглядываясь в глаза мамы. — Слишком много чести. И да, ты была права… Потянуло его налево из-за стремления к экспериментам.

— Я же не думала… Я же… Ева…

Из ванной комнаты выходит Денис. Волосы у лба мокрые, щеки красные. Видимо, усиленно тер полотенцем лицо. Обнимает меня и поднимает глаза на маму:

— Папа поцеловал чужую тетю по-взрослому и спал с ней в одной кровати.

Мама в ужасе распахивает глаза, разъяренной тигрицей подхватывает Дениса на руки, будто он ничего не весит и выносит из комнаты:

— Нас деда и динозавр ждет… О, господи…

— Мне переодется надо…

— А не надо. У нас переоденешься… а вообще… сегодня день пижамы… Мы с дедой тоже наденем пижамы и порычим на твоего динозавра…

— Аррр…

Зажмуриваюсь и прижимаю ладонь ко рту. Накатила резкая тошнота. Нет. Я против! Не сейчас! Это нечестно! Это несусветная подлость! Всхлипываю, и вот готова кинуться в ванную комнату, как на пороге появляется бледный Саша.

— Ева…

С колоссальным усилием я сглатываю ком тошноты, который прокатывает от глотки до желудка вязкой и кислой волной. Открываю глаза. Комната утопает в солнечном свете и гнетущей тишине. Я на всю жизнь запомню этот момент. Даже в старческой деменции, когда я забуду свое имя, эта немая сцена будет перед глазами. Она отпечатывается в мозгу ожогом.

— Поговорим?

— Поговорим? — усмехаюсь я. — Ну, давай поговорим.

— У нас сын…

— Да, — делаю шаг. — И ты у нашего сына, Саша, крал время и тратил его на шлюху. Мы тебя ждали вечерами… Он тебя ждал, Саша. Когда ты задерживался, он каждые пять минут задавал один и тот же вопрос. А когда папа придет? А папа наш, — я скалюсь в улыбке, — в это время целовал чужую тетю. По-взрослому, да? Он не хотел засыпать без тебя, но это тебя совершенно не волновало, когда ты натягивал Анечку. Саш, — прикладываю руку к груди, — ладно я. Я могу понять, что тебе я надоела, ты потерял интерес, потому что вы же, мужики, не сильно отличаетесь от животных, за редким исключением, но ты, мой милый, предал сына.

— Нет…

— Да, — обхожу его по кругу бесшумным шагом. — Я столько сил вложила, мразь ты такая, чтобы вы с Денисом были близки. Ты, думаешь, это был мой каприз? Я лепила из тебя для нашего сына хорошего отца. Мне было бы легче, например, самой вставать по ночам, чем тебя будить и заставлять идти к Денису, которому приснился кошмар. Мне было легче его воспитывать без тебя, Саша. Я тебя вечно толкала к сыну. Хитростями, уговорами, лестью… Я связывала вас крохотными узелками заботы и любви, а ты? Ты устал, мой хороший, да? Тебе надоела бытовуха? — выпячиваю нижнюю губу. — Ты ведь сам еще маленький мальчик, который захотел внимания, игрушек и веселья. Вот ты и связался с маленькой девочкой, — всматриваюсь в его глаза, — которой стоит носить подгузники. Она тебе всю крышу обгадила, охранников, лестницу, крыльцо, холл… Обгадила бы и твой прелестный подарок, но я ее остановила. После такого пришлось бы менять весь салон.

Верхняя губа Саши вздрагивает в ярости.

— Сколько ты на нее денег потратил, Саша? — я щурюсь. — Сколько денег ты отобрал у нашего сына? Ты отдал Ане его образование в элитной школе, европейском университете, его квартиру, его машину, его дом, в который бы он привел жену. Его отдых на море, но самое главное, ты отнимал отца у нашего сына.

— Я сожалею… Прости меня…

— Простить? — охаю я. — О, милый, — смеюсь. — Это Денис учится жизни, познает мир через ошибки. И это он имеет право на “прости, мама, я больше так не буду”, а не ты. Ты прекрасно осознавал все свои действия…

— Давай сходим к семейному психологу…