Осколок его души - Марина Александрова

— Непостоянной, — брякнула я, вовремя не успев прикусить свой не в меру длинный язык, в то время как Верховный и вовсе развеселился, захохотав в голос.

— Ну, да, — отсмеявшись, согласился он. — Не могу не признать твоей правоты, — сказал он, продолжая рассматривать своего покровителя.

Было такое ощущение, словно скульптор всей своей сутью прочувствовал характер того существа, что попытался изобразить. Казалось, дракон застыл в яростном рыке, изогнув шею и сложив крылья за спиной. Но стоило посмотреть на него под другим углом, как начинало казаться, что он всего лишь довольно щурится. С одной стороны, он готовился к атаке, а с другой, напротив, желал увернуться от неё.

— Посмотри на Радави, как думаешь, почему они замерли друг напротив друга? — спросил Ис Тарон.

Если Тувем казался неуловимым, то дракон-покровитель моего рода, напротив, выглядел неустрашимым и мощным. Радави широко расправил крылья, словно вот-вот готовясь оторваться от земли и ринуться в бой.

— Они противостоят друг другу, как мне кажется, это вполне логично, что огонь и вода…

— Они уравновешивают друг друга, — поправил меня Верховный эвей. — В противостоянии кроется баланс. Видишь, рядом с Радави всегда Пхутху, — указал он на дракона, повелителя ветров, — он его поддержка. Каждый из них, — обвел он рукой статуи, — не враги друг другу, а противовес и поддержка, вместе рождающие баланс и гармонию. Стоит убрать одного и всё рухнет, — тяжело вздохнул мужчина. — Огонь может быть слабым и едва различимым; он может быть чуть теплым, скрывающимся и задыхающимся без воздуха или едва тлеющим из-за нехватки дерева, но такой огонь никогда не сможет встать в противовес остальным. Он просто не подойдёт и угаснет окончательно.

Мужчина вновь продолжил подниматься по лестнице, а следом и я.

— Что вы хотите этим сказать?

— Всего лишь то, что говорю, — пожал он плечами. — После смерти Нирома, я не могу найти противовес остальным. Китарэ сильный, очень сильный, настолько, что самому ему не совладать с тем, что придёт к нему за Полотном, а для того, чтобы он справился, нужна нить, которая уравновесит его и распределит силу так, что она покорится Двенадцати. Со смерти Нирома Игнэ я ещё не видел ни одного огненного эвейя способного совладать с этим, потому я не стану скрывать от тебя, что надеюсь, что сегодня мои поиски завершатся. Времени почти не осталось.

— А, что если не подойду и я? — поинтересовалась я, остановившись позади него. — Что, если нет?

Несколько секунд мужчина молчал, а потом лишь слегка обернулся ко мне, так, что я могла видеть лишь его профиль, и скупо бросил:

— Лучше бы тебе подойти, — и вновь стал неспешно подниматься вверх.

Не было в этой фразе ни агрессии, ни вызова, он просто сказал это. Но, на краткий миг, с него словно слетела вся эта показательно-добродетельная шелуха. Всего лишь секунда, его взгляд, какая-то едва ощутимая интонация в голосе, вернули меня с небес на землю и дали осознать, что не стоит так глупо и безотчетно заблуждаться. Иногда, улыбка, мнимая миролюбивость, спокойная интонация в голосе, это всего лишь физиологические жесты, которые предназначены лишь для того, чтобы усыпить нашу бдительность. Теперь я смотрела на Иса Тарона так, словно передо мной был могучий океан, который лишь кажется миролюбивым и спокойным до первого ветра; до первого разряда молнии он всего лишь дремлет.

Словно вторя ходу моих мыслей, стоило нам ступить на последнюю ступеньку лестницы, как небо над головой разрезала яркая вспышка начинающейся грозы. Ис Тарон с удовольствием потянул носом воздух, чуть прикрыв глаза, которые на миг преобразились. Такого я не видела никогда прежде! Тёмные точки зрачков вдруг вытянулись в продольную ниточку, словно напоминание, кто живет за телесной оболочкой, и вновь вернулись в прежнее состояние.

— Жаль, — выдохнул он, — такой шторм придется пропустить, — предвкушающе, улыбнулся он. — Когда ты впервые встанешь на крыло, ты поймёшь, о чем я. Рассказы ничто! Такое надо пережить. Что ж, мы как раз вовремя оказались под крышей, надеюсь, остальные не заставят себя ждать.

Всё это время Верховный эвей продолжал всматриваться в ночное небо, с которого уже начали падать первые капли дождя, предвещая неспокойную ночь. И, каждый раз, стоило молнии окрасить небосвод, я отчетливо видела его лицо, которое преображалось, и всё больше прослеживались звериные черты. Странным образом, это не пугало меня. Напротив, это будило внутри меня что-то древнее, давно забытое и сдерживаемое. Эти инстинкты откликались на зов истинного эвейя, точно чувствуя и слыша родственную душу, сокрытую в нем под налётом человеческой оболочки.

— Чувствуешь, да? — немного безумно, посмотрел он на меня. — И, я слышу тебя, девочка, — почти прошептал он, от чего моё сердце ухнуло куда-то вниз живота.

Некоторое время мы продолжали просто смотреть друг на друга. Моё сердце билось так мощно, гулко, точно заполнив своим ритмом каждую клеточку тела. Я боялась и в то же самое время испытывала необыкновенное облегчение от того, что не должна больше лгать! Но, я не знала, почему этот эвей выглядит таким спокойным и даже довольным.

— К сожалению, твои мысли мне всё же недоступны, — продолжая удерживать мой взгляд, тихо сказал он.

— Я не знаю, что должна сказать, — ответила я.

Я не хотела ему лгать и предельно ясно понимала, что не должна этого делать теперь. Но и оправдываться я не желала. Что бы я ни сказала, это выглядело бы лишь как жалкое оправдание лжи.

— Ты очень похожа на своего отца, — немного грустно, произнёс он. — Истинно огненный эвей. Мне не нужны оправдания, я слишком долго живу, чтобы понимать, как стоит поступить, чтобы обезопасить свою семью. Дорэй всегда была ползущим по земле огнём, который найдёт, как утолить свой голод, чтобы выжить. Но, она никогда бы не смогла стать стеной, которая своей мощью и силой смогла бы защитить, кого-то не таясь и не боясь, потому она не смогла найти отражение за полотном, потому же, я верю, чувствую, что это сможешь сделать ты.

— Я…

— Не стоит сотрясать воздух, — покачал он головой, — разрывая наш зрительный контакт, — я даю своё разрешение.

— Разрешение? — нахмурилась я, окончательно теряя нить смысла в нашем разговоре.

— Если ты подойдёшь Китарэ, то, какого ты пола не будет иметь ни малейшего значения. Я улажу это. Ты сможешь пробыть здесь положенные полоборота, после того, как вернёшься с той стороны…

— Вы так говорите, словно точно знаете, что это произойдёт! Рисуете мою жизнь с такой уверенностью, и, должно быть, ожидаете благодарности? Думаете, я боюсь того, что со мной могут сделать без вашего покровительства? Думаете, меня волнует, что будет с Дорэй или с её детьми? Если вы рассчитываете на мою благодарность или хотя бы толику признательности, чтобы манипулировать мной, то я не та игрушка, которая вам нужна. Мне плевать, что все, кто мне до сих пор встретился в Храме столь слепы, что не могут рассмотреть то, что у них под носом. Я такая, какая есть и неважно девочка я при этом или мальчик. Нарядные платья не изменят сути, не сделают меня кроткой и послушной.