Кошки смотрят свысока - Светлана Нарватова

Мысли Алексея нет-нет, да и касались Альбины Яницкой. Вызывающе она себя не вела, хотя некоторая легкомысленность в поведении  присутствовала. Зачем олигарху Тяжелкову потребовалось всевидящее око Саурона в лице спецназовца? Просто денег много, решил поделиться с убогим? Яницкая производила впечатление разумной девочки. Не из тех, кому всё равно, лишь бы за деньги, с огоньком и в горизонтальной плоскости. Тогда ради чего? Необходимость приглядывать за Альбиной раздражала. Правда, сама она с каждым днем раздражала всё меньше  и меньше. Зато ее компаньоны — всё больше и больше.

Неопределенность — это как ночной комар, который зудит, зудит над ухом. И хоть замахайся на него, он всё равно зудит. А еще Штык проголодался. Официальное время ужина еще не пришло, но физическая нагрузка давала о себе знать. А он, как назло, даже дошир с собой не захватил. И до ближайшего магазина на такси — пара тысяч деревянными. А то и и все пять, если туда и обратно. Дороговато для доширака. В мини-баре, помимо напитков,  Маркелов обнаружил шоколадку и снеки к пиву. При всей любви к сладкому и уважению к соленому, Лехе хотелось мяса. Почему-то бутерброды с колбасой в мини-бар  никто положить не догадался.

Зато Алексей вспомнил про утро и замечательный завтрак. Вдруг наверху еду не убрали? А если убрали, то не всю?

Он наскоро оделся в приличное и короткими перебежками двинулся на захват буфета. Ура-ура, на крыше был чай, кофе и выпечка. Алексей накидал себе чего бог послал и огляделся в поисках хорошего вида.

Вид нашелся. Превосходный вид на Альбину Яницкую в позе лотоса. Вся в белом: в маечке с тонкими лямками, шортах и носочках. Прямо не лотос, а эдельвейс на вершине.

Неизвестно, что хотел сказать своим «присмотреть» мэр города, но Маркелов этого не сделал. Блогерша сидела на крыше вся не присмотренная. Хоть за борт, хоть на свидание. Вот он профессионал-то!

Леха решительно направился к объекту наблюдения.

— А где все? — спросил он, присаживаясь рядом.

Альбина подняла темные очки с носа на волосы.

— На море.

— А вы почему не пошли?

— Так у меня же нога! — напомнила Яницкая.

Леха чуть себе по лбу не врезал. Это для него порез — всего лишь порез, про который и вспоминать-то неприлично. А для девушки — может быть,  практически смертельное ранение. Даже если она — доктор. Одно дело — на других порезы лечить, другое — самой страдать.

— А.

Больше ему было нечего сказать.

— А вы почему не пошли? — спросила Яницкая.

— Альбина…

— Зовите меня «Аля», мне так привычнее.

— Аля, не знаю я, почему не пошел. Просто не пошел — и всё.

— Решили, что не любите море?

Штык пожал плечами.

— Я решил, что я люблю море. Просто не сторонник групповухи. Любовь не терпит лишних глаз, — хмыкнул он, отхлебывая чай.

Вид, конечно, с крыши открывался потрясающий. Сочная зелень на фоне сизо-голубого моря и синего неба. Благодать!

Блогерша тоже смотрела куда-то в ту сторону. Она вынула откуда-то из-за спины уже знакомую Штыку игрушку и погладила ее по голове.

— Почему вы постоянно ее с собой носите? — уточнил он.

— Она милая, — улыбнулась ленивице Яницкая. — И гладенькая-гладенькая. А еще, — блогерша потянулась к Штыку, и от шепота в ухо в его шортах сразу потяжелело. — А еще у нее попа антистрессовая, — по секрету сообщила она. — Вот, потрогайте, — она протянула игрушку. — У нее внутри шарики такие… — девушка пыталась подобрать подходящие слова.

— Можно, я не полезу ей в… туда, — хохотнул Леха.

А потом представил, что рассказывает Ремаркам, как боролся со стрессом, мацая целлюлитную задницу плюшевой ленивицы Люси, и заржал.

— Ну и напрасно, — не обиделась Яницкая. — Меня она много раз выручала.

— Вы не похожи на девушку, у которой бывает стресс, — признался Алексей.

— Почему? Тоже думаете, что я дурочка?

— Почему «тоже»? — не понял Штык.

— Евгения сегодня по этому поводу проходилась. Но неважно. Не насилуйте себя враньем, — легко ответила она и снова погладила Люсю по голове.

— Она вам дорога́ как память? — предположил Маркелов.

— Можно и так сказать, — Яницкая уцепилась взглядом за горизонт и вновь опустила очки на нос. — Память о том, что всё плохое рано или поздно пройдет.

— У вас что-то случилось?

— Не берите в голову. Всё у меня отлично, — лучезарно улыбнулась она.

И что это только что было? «Мне, пожалуйста, вот этот мозг. Заверните на вынос».

— И всё же? — попытался настоять Маркелов. — О чем вам напоминает ваша Люся?

— А расскажите мне, пожалуйста, о той аварии, из-за которой вы сменили род деятельности? — с потрясающей непринужденностью попросила блогерша, поворачиваясь к нему и поднимая очки.

Давно Алексея не ставили на место так мягко, деликатно и неотразимо. Попробуй-ка отрази. «Хотите душевного стриптиза, — говорил взгляд, — начинайте первым».

Штык поднял руки:

— Туше! — признал он.

— Я вас уколола? — расстроилась блогерша. — Я ведь еще даже не начинала…

И вид у нее при этом был такой невинный, что Алексей даже не сразу уловил смысл сказанного.

Шестым чувством угадав, когда до Штыка дошло, она победно улыбнулась и спряталась за очками.

Не начинала она…

А он тут чуть не кончил.

Обманчивая мягкость и податливость заставляли Маркелова забывать о том, что противник не прост. Ох, не прост. И делать ошибки. Раскрываться. Показывать слабые места. Увлекаться и вовлекаться. Холодная голова и трезвый рассудок — вот что нужно на задании. А у него на Яницкую стоит, как у пубертатного пацана на студентку-практикантку.

А всё почему? Потому что воздержание полезно перед боем, чтобы борзометр зашкаливал. И то кратковременно. А у него там, где у Кощея  было  иглохранище, скоро звенеть начнет. Как-то внезапно.

Понятно, что из доступных вариантов идеальный — Женя Соколова.

Леха быстро кинул взгляд на соседку. Та снова завязалась лотосовым узлом и наполняла праной идеально ровный позвоночник, улыбаясь в голубое небо.

Породистые кошечки не решают сексуальных проблем хромых волкодавов. У них элементарно плюс с минусом по размеру не совпадают.

Леха допил чай, дожевал пирожок и пошел к себе.

До ужина оставалось полчаса.

Подумать только, мистер Доберман страдает приступами романтизма! Аля была в шоке. Как он там сказал? «Любовь не терпит посторонних». У него даже: «У вас что-то случилось?» не просто для поддержания разговора. Последний рыцарь Домостроя. Как этот ископаемый типаж вообще выжил в современном мире радужной толерантности и оголтелого феминизма?