Власть в тротиловом эквиваленте. Наследие царя Бориса - Михаил Полторанин

Можно делать скидку на «совковость» запросов тех лет, на то, как народ понимал «хорошие условия жизни». А можно и не делать. Наши люди всегда любили сытно поесть, красиво одеться, приятно отдохнуть. И хотели они от власти, чтобы она убирала с пути то, что давит идеологическим прессом, то, что мешает хорошо жить и работать.

Мешал предприятиям диктат Госплана и министерств? Безусловно. Вот и нужно было находить и устанавливать законами баланс между интересами коллективов и государства, между интересами личности и общества. А не опрокидывать с размаху все права на одну чашу весов, выдавая анархию за мать порядка.

То же самое с кооперативами. У частной инициативы был целинный простор — лесопереработка, пошив одежды и обуви, развитие прудовых хозяйств и сферы обслуживания… Продуктов питания на душу населения производилось тогда значительно больше, чем сейчас. Из развитых стран по этому показателю мы уступали только Соединенным Штатам Америки. Даже благополучная Англия на душу населения производила в год меньше России: пшеницы — на 61 килограмм, картофеля — на 118, мяса — на 2,5, молока — на 120, масла — на 3,9 килограмма, яиц — на 118 штук. Это доступные цены для всех не давали товару залеживаться на полках. Но проблема была и здесь — из-за нехватки хранилищ и перерабатывающих мощностей страна в цепочке «поле — прилавок» ежегодно теряла до 1,5 миллиона тонн мяса, 8,5 миллиона тонн молока. Крупные мясокомбинаты и многие заводы пищевой отрасли были построены еще до Великой Отечественной войны. Нужна была разветвленная сеть современных убойных пунктов, перерабатывающих цехов. Со всем этим могли справиться кооперативы. Дали бы людям свободу, беспроцентные ссуды, помогли бы с оборудованием и техникой — заиграл бы наш рынок всеми цветами радуги. Но свободу получили другие кооперативы, обирающие страну.

Я уже упомянул о митинге протеста в городе Куйбышеве. Начали показывать кулаки и рабочие других промышленных центров. А в ЦК КПСС повалили телеграммы от местных партийных чиновников: «все больше членов партии заявляют о своем выходе из нее», «начался поток выхода из партии. Подают заявления кадровые рабочие»… Кремлевская власть понимала, что тротиловый эквивалент ее взрывчатой политики нарастает. Капсюли с гремучей ртутью заложены — может бабахнуть в любой момент. А быть сметенной этим взрывом — такое в ее планы, конечно же, не входило.

Мы не знали тогда, что на уме у инициаторов экономических изысков, что они думали делать дальше. Кое-что прояснилось, когда я познакомился в архивах с Особой папкой совершенно секретных документов. Вот строки из записки того времени в Политбюро ЦК КПСС: «В связи с осложнением политической обстановки в стране Комитет государственной безопасности СССР полагал бы целесообразным создать еще 5 региональных отделений Группы «А» (Альфа) по 45 человек в каждом с дислокацией в городах Киеве, Минске, Алма-Ате, Краснодаре и Свердловске». И решение Политбюро (протокол № 182): «Согласиться с предложением Комитета государственной безопасности СССР». Кто такая «Альфа» и для чего она создавалась, думаю, рассказывать не надо. Все, кто поднимал голову против власти, были для Группы «А» террористами.

Но на «Альфу» надейся, а сам не плошай — так, наверное, прикидывали в Москве. И в регионы ушла шифротелеграмма: «Общий отдел ЦК КПСС сообщает, что в соответствии с принятым решением ЦК КПСС с введением в стране степени «Полная готовность» прием и передача шифротелеграмм осуществляется по системе шифросвязи Комитета госбезопасности СССР между запасными пунктами управления местных партийных и советских органов и пунктами управления страной» (Особая папка). Так зарываются в землю на случай войны. А поскольку внешние враги у нас к тому времени стали друзьями, оставался один супостат — свой народ. Впрочем, у наших властей перемирия с народом не бывает.

Готовились Погреба и для высшей знати страны. За подписью Николая Рыжкова вышло распоряжение Совмина № 2833 рс о строительстве объекта «Волынское-3»— спецособняка с подземными коммуникациями. В распоряжении говорилось: «Возложить на КГБ СССР функции генерального проектировщика по разработке проектно-сметной документации объекта и функции заказчика; выполнить строительно-монтажные работа по обустройству монолитных железобетонных конструкций, а также отделочные работы внутри объекта с применением изделий из красного дерева; Госплану СССР и Минфину СССР выделить по заявкам управления делами ЦК КПСС необходимые валютные средства, а Минвнешторгу СССР произвести в 1988–1989 годах закупки специального технологического оборудования для строительства объекта «Волынское-3».

У них под Москвой и без этого было нарыто ходов, как у кротов на запущенном огороде. Воды не хватит, чтобы выкурить оттуда кого-то. Будучи вице-премьером правительства России, я из любопытства попутешествовал по этим подземным закоулкам. Там вожди недовольной нации могли прятаться от гнева неделями, подбадривая обкомы шифротелеграммами: «Держитесь, ребята. ЦК не выдаст — народ не съест!». Но нет, им надо еще и еще. Умилительно в распоряжении место про «изделия из красного дерева». Не могли они без комфорта спускаться даже в потусторонний мир.

4

А что же Ельцин, чем был он озабочен в ту пору? Я вернулся из Нагорного Карабаха, командировка была непростой — потоки беженцев, перестрелки, представитель Москвы в Степанакерте Аркадий Вольский передвигался по автономной области исключительно на бронетранспортере. Мой сосед по кабинету Альберт Сироткин опять сказал о многократных звонках Бориса Николаевича. Уже состоялась XIX партконференция, где Ельцин просил о политической реабилитации: Уже прошли в столице первые митинги Московского народного фронта.

Мы снова сидели с Ельциным в комнате отдыха — открытые краны в ванной и умывальнике. Он признался, что реакция людей на его выступление на XIX Всесоюзной партконференции была неожиданной. Не удосужились вникнуть в суть речи, а все зацепились за просьбу о политической реабилитации. «Осуждают, — с горечью произнес Борис Николаевич, — говорят, опять Ельцин перед начальством задницей крутит».

Кто звонит ему из бывших товарищей по ЦК? Почти никто — все боятся навлечь на себя неприятности. Только позванивает Николай Иванович Рыжков как земляк земляку. Уговаривает не лезть в политику: «Тебя пристроили, будь благодарен! Займись своим делом». Не иначе как поет с голоса Горбачева. Ельцину это очень не нравилось. Ездить по стране не давали, чтобы не баламутил народ, встречи с коллективами срывали, запретами обложили со всех сторон. Он чувствовал себя, как медведь на цепи: в корыте корма полно, а в лес за забором, манивший запахом свободы, не сунешься.

В советской печати имя его было по-прежнему под запретом. А ему так хотелось высказаться не за рубежом, а в своей стране, перед своими гражданами и о выступлении на партконференции, и о текущей политике. Он почему-то думал, что у меня имеется влияние на редакторов центральных газет. И просил поднажать на них. Если бы все было так просто! Странно, но он все еще считал редакторов самостоятельными фигурами. Я пообещал переговорить с Егором Яковлевым, главным редактором «Московских новостей». Хотелось помочь человеку, придавленному несправедливостью и местью обнаглевших от вседозволенности чинуш. Егор был заводным человеком и обожал популярность. А популярность приносили острые публикации. «Московские новости» официально представлялись газетой не партийной, а учрежденной, как я уже говорил, общественной организацией АПН. В ней разрешались кое-какие вольности. И этим пользовались журналисты. Я предложил Яковлеву сделать с Ельциным большую беседу — это будет гвоздевой материал. Он сначала отмахивался, а через пару дней подошел ко мне и сказал: «Давай, делай!».