Мельранский резонанс - Ясмина Сапфир

Объяснения нам не требовались, признания представлялись излишней тратой времени и слов. Сейчас, здесь, мое рваное дыхание смешалось с натужными вдохами Ласа, под ладонями бешено билось его сердце, подстраиваясь под ритм моего, собственного пульса.

Внизу живота стало горячо и томно. Одежда показалась ненужным препятствием. Я торопливо сбросила ее и Лас тоже.

Я знала его тело почти как свое собственное. Курчавую золотистую дорожку от пупка и ниже, такую необычную для черноволосого мужчины… Родинку на животе, похожую на второй пупок, только чуть правее. Еще две, меньше, но темнее – на виске и на подбородке. Маленький шрам на груди, который Лас ни в какую не хотел убирать. Несколько каштановых прядок на затылке. Мельранцы не седеют, но иногда, от сильного стресса, переживаний, наши волосы словно выцветают на тон или больше.

И то, как быстро реагировал Лас на мою наготу, я знала тоже. От вида напряженного мужского тела, внизу живота собрался тугой узел, начал сокращаться и расслабляться, будто мы уже слились воедино. Лас подскочил, и взял меня, прямо тут, на столе и… началось безумие.

Чудилось, еще никогда я не отдавалась этому мужчине без оглядки, со всей страстью и желанием, забыв о последствиях и совершенно забывшись.

Я всегда помнила, что рядом, возможно, обманщик, существо, которое не стоит доверия. Но сейчас, после всего случившегося, я вручила бы в руки Ласа и жизнь, и честь Эймердины Ульрани Саркатта. Хотя, не поздно ли вручать? Несколько минут назад, во время схватки, все это уже было в его руках…

Охх… Удар сердца, вдох, выдох… Кровь лавой струится по венам. Тело горит. Ласки обжигают. Поцелуи лишают связности мысли.

Волны удовольствия пробегают по мышцам. Сильнее, быстрее, отчаянней. На грани боли и наслаждения, будто я – один оголенный нерв. И хочется еще, еще и еще. Не останавливаться, не замедляться… Держать этот бешеный ритм. Чувствовать удары тела Ласа. Толкаться в ответ и ощущать, как наши тела дрожат в истоме. Вместе, как единое целое, неделимое больше.

– Ты выйдешь за меня, Эймердина Ульрани Саркатта? – выдыхает в губы Лас, отстраняется и поспешно сливается со мной снова.

– Ты за меня выйдешь? – прерывисто шепчет опять.

И я киваю, потому что ничего другого уже не могу сделать…

После ухода странного полуящера мы с Лу какое-то время бесцельно бродили по оранжерее. И чудилось мне – напряжение можно пощупать руками. Оно давило на грудь недосказанностью, вызывало удушливое замешательство.

Мы с Лу неторопливо меряли шагами брусчатку дорожки, не решаясь начать разговор, едва пересекаясь друг с другом взглядами. Ужасная неловкость все больше давила, лишала самообладания.

Меня так и подмывало спросить, что это был за странный мужчина, и почему он испытывал к Лу такой ураган эмоций. Спутница, почти наверняка, прочла их, знала о чувствах полуящера.

Но едва я открывала рот, как натыкалась на взгляд Лу – растерянный, грустный, ошарашенный. Вопросы застревали в горле, слова липли к языку. Я закрывала рот и брела дальше.

На пятом круге по оранжерее Лу тяжело вздохнула и произнесла:

– Я знаю, что тебя интересует Нарт. Ну, мужчина, у которого ты вырвала ремень из брюк.

Я покосилась в сторону спутницы. На сей раз Лу глаз не отвела, лишь слегка прикусила губу.

Я кивнула, стараясь не наговорить лишнего.

– Нас с Нартом зачали два знатных мельранца, очень знатных… отец и сын, – выдохнула Лу и вдруг затараторила – быстро, сбивчиво, нервно. – Нарт родился чуть раньше меня. Никто не ожидал, что у зулубов, теплокровных человекообразных ящеров, и мельранцев могут рождаться общие дети. Тогда об удивительных свойствах ауры еще ничего не знали. Наука двигалась исключительно по пути материализма. Атомы, молекулы, гены, клетки… И, конечно же, наше рождение выглядело как чудо или проклятье. К несчастью, зулубы до фанатизма религиозны, и все необычное, странное считают исчадием ада. Наши матери с ужасом сдали детей-демонов в межгалактический исследовательский центр. Мы с Нартом прожили там много лет, выросли, повзрослели, и… неожиданно понравились друг другу. Ну, ты понимаешь, как мужчина и женщина… как любовники. Затем нас забрали в исследовательский центр Юнджиана. И только через несколько лет перевели уже сюда. Пообещали, что если не обнаружат ничего опасного для других рас, выпустят на волю. Хм… На волю… – Лу грустно улыбнулась, и уставилась куда-то вдаль, будто видела сквозь стены. – Я даже не знаю что это такое. Никогда не пробовала передвигаться по городу, без контроля санитара или медсестры. Никогда не ходила в кафе, в торговые центры, в парки… Я не видела ее, этой воли. Возможно, поэтому так спокойно воспринимаю свое положение. И Нарт тоже. Нас очень сильно тянуло друг к другу. С некоторых пор… Но я не смогла… То есть… Ну ты понимаешь, мы ведь почти как брат с сестрой… Матери у нас разные, совсем разные, с противоположных концов Зулуби. Но отцы… отцы-то кровные родственники. В общем… я не смогла. Он много раз пытался переубедить. Спорил, настаивал, даже умолял. Мы ссорились, мирились и, наконец, Нарт выдвинул ультиматум. Либо я становлюсь его женщиной, невестой, женой, либо мы больше не увидимся. Совсем, понимаешь? А у меня, кроме него никого и не было! Я взбесилась, высказала ему – как это подло выставлять такие условия, в нашем-то положении… Нарт разозлился и злится по сей день. А я… Я по-прежнему не могу выкинуть его из головы…

Лу закончила, полоснула по мне таким взглядом, что комментарии застряли в горле. Хотя на язык просилось многое. Очень хотелось убедить Лу, что никакие они с Нартом не брат с сестрой. Спросить – почему бы не попробовать, ведь само происхождение полузулубов уникально, почти невозможно…

Но спутница посмотрела еще раз – как собака, побитая любимым хозяином, и я не смогла возразить.

В полной тишине мы еще некоторое время нарезали круги по оранжерее. И снова Лу первой нарушила паузу:

– Ну-с… Давай попробуем ставить щит! – Заявила нарочито бодро, словно и не было этих минут тягостного молчания, признаний, что дались спутнице так нелегко.

Полузулубка потянула меня к скамейке, усадила туда, подбоченилась и скомандовала:

– Откинься на спинку и представь, что ты в каком-то очень спокойном месте. Где тебе было хорошо?

Я прикрыла глаза и вообразила, что иду вместе с мамой по самой кромке моря. Волны облизывают ноги мягкими теплыми язычками, белоснежная пена шипит между пальцев. Где-то вдалеке перекрикиваются чайки, и море шумит, волнуется, а мне хорошо… Мама придерживает за руку, теплый ветерок обдувает раскаленную на солнце кожу и кажется – так будет всегда.

Мама, море, солнце, ветер… и я… Все вместе… Навеки…

– Отлично, – будто бы издалека, из другого измерения, донеслась похвала Лу. – А теперь вообрази, что вокруг тебя громадный пузырь из сверхпрочного пластика… ну или стекла… В общем, из чего-то такого, что не бьется, не ломается и выдерживает какие угодно воздействия. Любое чужеродное тело отражается от его непробиваемой поверхности. Любая атака просто рикошетит, а тебе хоть бы хны.