Священная охота - Лоис МакМастер Буджолд

Херги повязала своей госпоже салфетку размером со скатерть и стала помогать, ловко подхватывая падающие кубки, опрокидывающиеся кувшины, разлетающиеся куски жаркого; чаще всего ей это удавалось, хотя и не всегда.

— Пейте своё вино, — посоветовала волшебница. — Через полчаса оно прокиснет. Мне нужно будет покинуть гостиницу до того, как хозяин обнаружит, что с пивом в бочках тоже не всё в порядке. Ну, зато все блохи, вши и клопы не переживут моего присутствия, так что, пожалуй, обмен будет равноценный. Лучше мне не задерживаться: иначе подохнут и все мыши, бедняжечки.

Леди Йяда была, по-видимому, так же голодна, как и Ингри, и за столом на некоторое время воцарилось молчание. Халлана наконец нарушила тишину, решительно поинтересовавшись природой несчастья Ингри, связанного с волком. У Ингри, несмотря на голод, перехватило горло, но всё же он сумел пересказать Халлане свои путаные воспоминания о давних событиях — более подробно, чем поведал о них Йяде. Обе женщины слушали его заворожённо. Ингри несколько смущало то, что Бернан, удалившийся со своей тарелкой на скамью у окна, и Херги, умудрявшаяся что-то жевать, не прекращая ухаживать за своей госпожой, тоже слушали его рассказ. Что ж, слуги храмовой волшебницы должны уметь хранить секреты…

— Проявлял ли ваш отец и раньше интерес к жертвоприношениям животных и древней магии Вилда? — спросила Халлана, когда Ингри кончил описывать обряд.

— Насколько мне известно, нет, — ответил Ингри. — Всё это показалось мне очень внезапным.

— И почему он совершил такую попытку именно тогда? — пробормотала Йяда.

— Все, кто что-нибудь знал, погибли или бежали, — пожал плечами Ингри. — К тому времени, когда я поправился достаточно, чтобы задавать вопросы, не осталось никого, кто мог бы мне что-то рассказать. — Его ум шарахался от разрозненных обрывков воспоминаний о тех мучительных неделях. Некоторым вещам лучше оставаться забытыми.

Халлана запустила зубы в кусок жаркого, прожевала и спросила:

— Как случилось, что вы научились держать своего волка связанным?

«Вот это и есть одна из таких вещей».

Ингри потёр шею, но это не принесло ему облегчения.

— Древний закон Аудара, который гласит, что тех, кто осквернён духами животных, следует сжигать заживо, ни разу не применялся на памяти даже стариков. Наш местный жрец, знавший меня с рождения, приложил все старания, чтобы избавить меня от такой участи. Как оказалось, следователь храма, посланный расследовать случившееся, постановил, что, поскольку преступление было совершено не по моей воле, а навязано мне лицами, повиноваться которым предписывал мне долг, — всё равно что отрубить человеку руку за то, что его ограбили. Так что я был формально прощён, и жизнь мне сохранили.

Йяда с острым интересом выслушала эти подробности — прецедент относился и к её случаю тоже. Её губы приоткрылись, но потом девушка только покачала головой и не сказала ни слова.

Ингри сочувственно кивнул ей и продолжал:

— И всё же меня не могли просто отпустить. Иногда я вёл себя как здравомыслящий человек, но бывали случаи… Я не могу ничего отчётливо вспомнить. Так что наш жрец принялся исцелять меня.

— Каким образом? — спросила волшебница.

— Первым делом, конечно, он заставлял меня молиться. Потом последовали ритуалы — те древние обряды, какие только ему удалось узнать. Некоторые, я думаю, он воссоздавал из обрывков. Ни один из них не подействовал. Потом жрец переключился на проповеди и увещевания: он и его аколиты читали их сутками, сменяя друг друга. Это было самым утомительным видом исцеления. Наконец мы решили изгнать волка силой.

— Мы? — подняла бровь Халлана.

— Это не было сделано… против моей воли. К тому времени я отчаялся.

— М-м-м… Да, могу себе представить… — Халлана сжала губы, потом после долгой паузы спросила: — Какую же форму приняло это изгнание?

— Мы перепробовали всё, кроме необратимых увечий. Голод, побои, огонь и вода. Всё это не смогло изгнать волка, но я по крайней мере научился владеть собой, и периоды помрачения стали короче.

— В подобных обстоятельствах, думаю, учились вы весьма быстро.

Сухой тон Халланы заставил Ингри бросить на неё настороженный взгляд.

— Такие меры явно действовали. Во всяком случае, лучше было тонуть в Бирчбеке, пока мои лёгкие не начинали разрываться, чем сутками выслушивать проповеди. Наш жрец не давал поблажки ни мне, ни своим аколитам, хотя это давалось ему нелегко. Он полагал, что по крайней мере этим возвращает долг моему отцу, которого он, как ему казалось, не удержал от ужасного греха.

Ингри сделал глоток из своего кубка.

— Через несколько месяцев было решено, что я достаточно оправился, чтобы получить свободу. К тому времени замок Бирчгров был передан моему дяде. Меня отправили в паломничество в надежде, что удастся найти более полное исцеление. Я был этому рад, хотя по мере того как надежды таяли, а я повзрослел достаточно, чтобы избавиться от своих надзирателей, мои поиски сделались просто блужданиями. Когда у меня кончались деньги, я брался за всё, что подворачивалось под руку. — Любое занятие казалось лучше, чем возвращение домой. А потом наступил день, когда всё изменилось… Я повстречал лорда Хетвара, когда он был послан ко двору короля Дартаки. — О тех отчаянных усилиях, которые ему пришлось приложить, чтобы быть принятым хранителем печати, Ингри не стал упоминать. — Он удивился тому, что аристократ Вилда служит чужакам так далеко от дома, так что я рассказал ему мою историю. Его не смутил мой волк, и он предложил мне место в своей охране: так я оплатил бы своё путешествие обратно на родину. Я был ему полезен в дороге, и хранителю печати было угодно взять меня на постоянную службу. С тех пор я достиг более высокого положения, — Ингри с гордостью сжал губы, — за некоторые заслуги.

Он снова взялся за наперчённое мясо, а потом собрал с тарелки ароматную подливку кусочком свежего хлеба. Леди Йяда оторвалась от еды некоторое время назад и теперь сидела, погрузившись в задумчивость, водя пальцем по краю своего пустого кубка. Подняв взгляд и встретившись глазами с Ингри, она слабо улыбнулась ему. Халлана отмахнулась от Херги, которая протягивала ей второй пирожок с яблоками, и служанка сложила перепачканную салфетку.

Волшебница внимательно посмотрела на Ингри.

— Теперь чувствуете себя лучше?

— Да, — неохотно признался тот.

— Вы имеете какое-нибудь представление о том, кто накинул на вас эту узду?

— Нет. Думать об этом трудно. Меня, пожалуй, больше смущает то, что между припадками я её не чувствую. Я начинаю не доверять собственному рассудку. Такое ощущение, будто я пытаюсь разглядеть изнутри собственные глазные яблоки.

Ингри поколебался, но всё же взял себя в руки и спросил:

— Вы можете снять с меня заклятие, просвещённая?

Халлана неуверенно вздохнула; у неё за спиной Бернан делал Ингри отчаянные знаки, а Херги осмелилась даже запротестовать вслух.