Сейчас вылетит птичка! - Курт Воннегут

Щурясь от бьющего в лицо ветра, Харви вглядывался в темноту в поисках огоньков и прочих признаков жизни — должен же где-то быть кусочек внешнего мира, который поможет спасти Клэр. На повороте Харви заметил огни: как будто целый карнавал посреди пустынной сельской местности. На самом деле это мигал красный сигнал на железнодорожном переезде и горели фары остановившейся на нем машины.

Как только платформа простучала по переезду, Харви спрыгнул с нее и откатился в сторону. На подгибающихся ногах он подошел к машине и разглядел, что за рулем сидит молодая женщина. Она смотрела на Харви с ужасом.

— Послушайте! Погодите! Пожалуйста! — взмолился Харви.

Женщина нажала на газ, и машина рванулась мимо Харви, через переезд, где только что прошел тормозной вагон. Из-под колес полетела зола, запорошив Харви глаза.

Когда он проморгался, задние фонари машины стремительно удалялись в ночь и, наконец, исчезли. Поезд тоже ушел. Красный сигнал на переезде погас.

Харви стоял в полном одиночестве посреди сельской местности, безмолвной и бесцветной, как арктическая пустыня. Нигде не видно ни огонька.

Локомотив уныло просвистел — где-то далеко.

Харви закрыл ладонями лицо. Щеки были мокрые и грязные. Он огляделся: вокруг безжизненная ночь. Припомнил весь кошмар в Илиуме. Вновь закрыл ладонями лицо: только оно и руки казались настоящими.

Он пошел по дороге. Ни одной машины ему больше не встретилось.

Харви устало шагал, понятия не имея, где он и куда идет. Иногда ему чудилось вдалеке оживленное шоссе: едва различимый шорох шин, отсветы фар, но слух и зрение его обманывали.

Наконец показался домик. Хотя в окнах было темно, внутри бормотало радио.

Харви постучал в дверь.

Кто-то зашевелился. Радио выключили.

Харви снова постучал. Стекло в двери было плохо закреплено и дребезжало от стука. Харви прижался носом к стеклу и разглядел красный огонек сигареты, освещавший краешек пепельницы, где она лежала.

Харви постучал в третий раз.

— Входите, — ответил мужской голос. — Не заперто.

Харви вошел.

— Дома есть кто-нибудь? — спросил он.

Свет гостю не включали. Кто бы ни пригласил его войти, сам он показываться на глаза не желал. Харви оглянулся по сторонам.

— Можно мне воспользоваться вашим телефоном? — спросил он.

— Стой где стоишь, — сказали за спиной. — У меня в руках двустволка, мистер Эллиот, и вы под прицелом. Только попробуйте дернуться, на кусочки разнесет.

Харви поднял руки вверх.

— Вы знаете мое имя?

— А это твое имя? — спросил голос.

— Да, — признался Харви.

— Ну-ну! — хмыкнули из темноты. — Надо же, сидел я себе, старый пень, остался один, без жены, без друзей, без детей. Последние дни уж собирался из этой двустволочки себе в лоб пулю пустить, а тут смотри какое представление! Чуть было не пропустил все самое интересное. Что доказывает…

— Что именно это доказывает? — спросил Харви.

— Никогда не знаешь, когда тебе повезет.

Под потолком вспыхнула люстра — прямо над головой Харви. Он поднял глаза, но оглядываться не стал, побоявшись получить пулю в спину. На люстре горела всего одна лампочка — две другие отсутствовали. Матовый абажур усеивали дохлые насекомые.

— Можете оглянуться, если хотите, — сказал голос. — Сами посмотрите, есть у меня ружье или нет, мистер Эллиот.

Харви медленно обернулся: перед ним стоял тощий старик с непристойно белыми и ровными искусственными зубами. В руках он и в самом деле держал ружье — громадную, ржавую древнюю двустволку. Узорные, изогнутые курки были взведены.

Видно было, что старик трусил, но еще и неимоверно гордился собой.

— Только без шуток, мистер Эллиот, — предупредил он. — И тогда мы поладим. Перед вами человек, который восемь раз поднимался в атаку во время Великой войны, так что не думайте, будто мне не хватит духу спустить курок. Для меня убить человека не в диковинку.

— Хорошо, никаких шуток, — согласился Харви.

— Мне уже приходилось убивать людей, — заявил старик. — Вы будете не первым и даже не десятым.

— Я вам верю, — сказал Харви. — А можно спросить, откуда вы знаете мое имя?

— По радио передали, — объяснил старик и кивнул на кресло с разодранной обшивкой и просевшими пружинами. — Присядьте-ка лучше, мистер Эллиот.

Харви послушно сел.

— Обо мне передавали по радио? — спросил он.

— Похоже на то, — ответил старик. — Наверное, и по телевизору тоже. Только у меня телевизора нет. Какой смысл покупать телевизор в моем-то возрасте? С меня и радио хватит.

— А что именно обо мне сказали по радио? — поинтересовался Харви.

— Что вы убили женщину и сбежали из тюрьмы, — сообщил старик. — И что за вас дадут тысячу долларов, за мертвого или живого. — Он подошел к телефону, держа Харви на мушке. — Повезло же вам, мистер Эллиот.

— В чем же мне повезло? — удивился Харви.

— Именно что повезло. Все в округе знают, что псих вырвался на свободу. По радио говорят «Закройте окна, заприте двери, выключите свет, не выходите на улицу и не впускайте в дом незнакомцев». Постучись вы почти в любой дом, и вас бы сначала пристрелили, а уж потом стали задавать вопросы. Так что вам повезло наткнуться на дом, где хозяина не так-то легко испугать. — Он снял телефонную трубку.

— Да я в жизни мухи не обидел! — заверил его Харви.

— По радио так и сказали, — кивнул старик. — И еще сказали, что сегодня вы просто спятили. — Он набрал номер оператора и попросил телефонистку соединить его с полицией Илиума.

— Подождите! — взмолился Харви.

— Хотите получить отсрочку, чтобы придумать, как меня убить? — спросил старик.

— Полиция штата! Позвоните в полицию штата!

Старик лукаво улыбнулся и покачал головой.

— Полиция штата награды за поимку не обещала.

* * *

Его соединили с полицейским участком Илиума, и старик рассказал им, где находится Харви. Пришлось долго объяснять, как сюда добраться: полицейским Илиума местность была незнакома, потому что находилась за пределами их территории.

— Он теперь тихий, — сказал старик. — Я его угомонил.

И это было правдой.

Харви почувствовал, как с него схлынуло напряжение жестокой борьбы. Эта расслабленность была почти смертельна.

— Надо же, какое забавное происшествие приключилось со стариком, который уже одной ногой в могиле, — хмыкнул хозяин дома. — Теперь я получу тысячу долларов, мой портрет напечатают в газете, и кто его знает, что еще будет…