Правильная девчонка - Владимир Колычев

— Я сделала свой выбор. И я ему не изменю.

— Кому не изменишь, Юрке или выбору?

— И выбору тоже.

Вика чувствовала в себе готовность испить чашу своего выбора до дна. И она сделает все, что потребуется, лишь бы быть с Юркой. Но при этом она чувствовала себя пафосной дурой.

— Это ты сейчас так говоришь…

— Ты можешь помолчать? — Вика резко глянула на Родика.

Еще чуть-чуть, и ее от него стошнит.

— Я тут фирму собираюсь открывать, мне нужно доверенное лицо…

— Заткнись! — не сдержалась Вика.

— Мило.

— Ну, пожалуйста…

Родик кивнул и замолчал. Заговорил он, только когда они подъехали к месту.

— Если тебе нужна работа, позвони мне. Хочешь, со мной работать будешь. Хочешь, в гостиницу верну. Можно даже на повышение.

— В гостиницу я не вернусь, — качнула головой Вика.

— Значит, будешь работать со мной.

— И тебя не прощу.

Она открыла дверь и, не прощаясь, вышла из машины. Уж лучше она будет скитаться по белу свету с Юркой, чем работать с этим слизняком.

Вика зашла в свой подъезд и оказалась в тамбуре с двумя дверьми. Одна вела вверх по лестнице, другая — вниз, в подвал. И эта другая, обычно запертая дверь вдруг открылась. И она увидела Юрку. Он взял ее за руку и увлек за собой.

На лестнице, ведущей вниз, было сухо и светло, но из подвала несло затхлой сыростью. Там вода, там темнота и клаустрофобия. Но Вика готова была идти за Юркой хоть куда.

Юрка закрыл дверь, они спустились вниз по лестнице, но в подвальный отсек он заводить ее не стал. Но и обнимать Вику он не торопился.

— С кем ты там приехала? — раздраженно спросил он.

Вика вынула из сумочки заявление, сунула его Юрке в руки.

— Вот!

— Что это?

— К Родику ездила, заставила его забрать… Это правда, что ты кого-то убил?

— Убил. Но не я. Подставили меня… Родик и подставил… Теперь и заявление можно забрать… — с горечью усмехнулся Юрка.

— Нам нужно уезжать, — сказала она. — Чем дальше, тем лучше.

— Нам?

— Я тебя не брошу. — Вика обняла Юрку, прижалась к нему до дрожи в ногах.

— Ну, это, конечно, хорошо…

— А что плохо?

— Ну, я не собираюсь уезжать. Разобраться во всем надо. Настоящего преступника найти… Это надолго.

— Ты можешь жить у нас.

— Подумай, что ты сейчас сказала, и отмотай назад, — тихонько засмеялся он.

— Ну да.

Нельзя Юрке жить по адресу, куда за ним придут в первую очередь. Даже здесь, в подвале, находиться опасно.

— Поверь, искать меня будут по полной программе. Поэтому мне никак нельзя светиться возле тебя. Сейчас я уйду, и все. До тех пор пока не решу вопрос. А если не решу, то пойду на дно. Тебя за собой не потащу…

— И как же я без тебя?

— А вот это ты зря. Все будет хорошо, и я вернусь к тебе свободным человеком.

— Я буду ждать.

— Ты должна меня любить.

Она вдруг поняла, что ее подол задрался до неприличия. Погода теплая, колготок под платьем нет, а трусики не препятствие.

— Я хочу тебя любить, — громко прошептала Вика, задрав под его натиском ногу.

Она еще никогда и ни с кем не занималась любовью стоя и в столь неудобном месте. Но Юрка был как раз таким человеком, с которым не зазорно было начать… И если он вдруг пропадет на дне жизни, она будет вспоминать этот момент без всякого стеснения…

Потенциал у Кати большой, и это чувствовалось. В ней столько страсти, огня, но бедняжке приходилось сдерживать себя, чтобы не выйти из образа полусвятой полунепорочности. Так и лежала бревном, пока все не кончилось. Она не такая и ждет трамвай из армии. Ну а если вдруг и села в другой трамвай, так это с ней, конечно же, впервые. А потом, и без удовольствия…

— Я у тебя что, первый? — спросил Родион.

На улице ночь, темно, свет в палате не горел, поэтому Катя не должна была увидеть усмешку на его лице.

Он мог бы засмеяться ей в лицо, но Кате удалось сохранить интригу. Он хотел повторить с ней снова, но уже так, чтобы искры из трубы летели. Поэтому не надо с ней грубо.

— Ну, не совсем…

— Что значит не совсем? Китайский размер?

— Мы всего лишь целовались…

— Тебе, наверное, уже пора? — усмехнулся Родион.

Возможно, ее ждал в ординаторской дежурный врач. Для поцелуя… Может, она со всеми там, и с врачами, и с пациентами. Но ему-то все равно.

Родион даже в койку ее не тащил. Он всего лишь перестал обращать на нее внимание. Как вернулся тогда в палату, проводив Вику, так больше никаких заигрываний. Катя сначала просто расстроилась, а на следующее дежурство сама пошла на сближение. И вот итог…

Завтра он выписывается, но Катя никуда не денется. Он может встретиться с ней на нейтральной территории. Если захочет… Она же не Вика, поэтому очень скоро забудется.

Это Вика держит его мысли в постоянном напряжении. Не звонит она, не навещает. И даже на звонки не отвечает. А так хочется быть с ней…

— Да нет, еще есть полчаса, — сказала Катя.

И в этот момент открылась дверь, и в палату кто-то вошел. Катя нырнула под одеяло, еще до того, как зажегся свет. До того, как Родион увидел отца.

— Папа!

— Кто там с тобой? — встревоженно спросил отец.

Он бесцеремонно содрал одеяло, и Кате пришлось закрыться руками.

— Извини, — сухо, совершенно без всякого раскаяния сказал отец.

Родион вырвал у него одеяло, укрыл себя и Катю.

— Ты зачем пришел? — спросил он.

— Да проблемы у нас… Подружка пусть уйдет.

— Ну, если ты отвернешься…

— И даже выключу свет.

Отец приблизился к выключателю, и свет погас. Катя торопливо оделась, вышла из палаты.

— Сестричка? — спросил отец, когда за ней закрылась дверь.

— Сестричка.

— Надеюсь, ты не собираешься на ней жениться?

— Ты нагрянул среди ночи, чтобы задать этот вопрос?

— У нас вчера магазин на Ворошиловской сгорел.

— Ты не говорил.

— А сегодня сгорел магазин на Парковой. Головешки еще дымятся…

— Это диверсия.

— Это Купалов.

— Думаешь?