Хроники судебных баталий. Реальные истории практикующего юриста - Ильдар Шамильевич Резепов

небольшую сумму, которая в дальнейшем была зачтена в сумму предстоящих платежей.

На этом и разошлись, но ненадолго. Виталий снова обратился ко мне за помощью, в этот раз бывшая супруга Мария оспаривала постановление пристава о перерасчете задолженности, поскольку, как она утверждала, ни копейки не получила по переводам, квитанции о которых мы представили приставу.

В судебном заседании выяснилась очень интересная деталь. В квитанциях о получении денежных средств на почте напротив фамилии бывшей супруги стояла подпись, но эта подпись была совершенно не похожа на подпись Марии. Адвокат бывшей супруги написал заявление о проведении проверки на почте, одновременно подав административный иск об оспаривании постановления пристава.

В ходе рассмотрения дела выяснилось, что денежные средства, которые предназначались дочери Виталия как алименты, получала почтальон, расписываясь за Марию. Материалы служебной проверки были переданы в следственные органы для решения вопроса о возбуждении уголовного дела. Административный иск был оставлен без удовлетворения, поскольку обязанность моего клиента по уплате алиментов была исполнена, пристав не мог не осуществить перерасчет. Марии же было рекомендовано заявить гражданский иск в рамках уголовного дела о взыскании с почтальона денежных средств.

Узнав об этом, Виталий стал переводить денежные средства исключительно на счет ФССП, чтобы в дальнейшем они все-таки доходили до его дочери.

Назвался груздем — полезай в кузов

Решение любого семейного вопроса для юриста — весьма деликатная задача. С одной стороны, на юриста возложено обрамление семейной дилеммы в юридическую рамку, с другой — выяснение интимных подробностей — такая же часть работы, как и написание иска или возражения на него.

Ко мне обратилась женщина с просьбой помочь в деле об оспаривании отцовства. Бывший муж, с которым дама не в браке уже 13 лет, обратился в суд с заявлением, что пятнадцатилетний подросток не его сын.

Екатерина настаивала на том, чтобы я ей ответил, зачем спустя столько лет мужчина, записанный отцом ее сына, оспаривает свое отцовство. Я, конечно же, не мог этого знать до тех пор, пока сам бы этого не выяснил. Поэтому задал контрвопрос: сын на того отца записан или нет (как у М. Горького — а был ли мальчик?)? На этот вопрос я получил однозначный ответ, что сын и отец — биологически родные люди, запись в актах гражданского состояния была сделана через добровольное установление отцовства, поскольку Екатерина с отцом ребенка не состояла в зарегистрированном браке.

Юристу, как и врачу, необходимо сообщать только правду и не скрывать информацию. В противном случае «диагноз» будет поставлен неверно, а судебный процесс будет, вероятнее всего, проигран. Бояться откровенности не стоит, поскольку все сказанное становится профессиональной тайной.

Я засомневался в правдивости своей клиентки, уж очень бурно она отреагировала на мой безобидный вопрос. Поэтому я решил избрать тактику, которая позволит в определенный момент выбрать вариант поведения в суде.

В первую очередь на стадии ходатайств, когда ни одна из сторон не дает пояснений, мы просили суд передать дело по подсудности. Моя клиентка зарегистрирована по месту жительства в Краснодаре. А по общим правилам гражданско-процессуального законодательства рассмотрение гражданского дела должно происходить по месту жительства ответчика. Истец в лице своего представителя сильно возражал против передачи дела в другой регион, ссылаясь в том числе на то, что у Екатерины временная регистрация в городе, где рассматривалось дело, а сын здесь посещает школу.

Однако это не убедило судью. В Конституции РФ закреплено неотъемлемое право на рассмотрение дела в том суде и тем судьей, к подсудности которого оно отнесено законом (ст. 47 Конституции РФ). Поэтому дело все же было передано в суд Санкт-Петербурга.

Истец, написав и подав иск, не приложил ни одного доказательства, которое бы свидетельствовало о том, что он не является отцом ребенка моей клиентки. Единственное, что он предполагал осуществить, так это ходатайствовать о назначении генетической экспертизы, о чем «папаша» указал в иске. Возражать против ее назначения было бессмысленно, поскольку представление доказательств, чем и является проведение экспертизы, является правом стороны по делу, в данном случае истца. Поэтому мы не только не возражали против ее проведения, но и не явились в суд, чтобы не давать пояснения.

Пришло время проведения экспертизы. Накануне я созвонился с Екатериной, чтобы уточнить, нет ли форс-мажорных обстоятельств, препятствующих завтрашней экспертизе. В ответ я услышал рыдания, и стало ясно, что нам есть о чем поговорить.

В кафе, где мы договорились встретиться, не было никого, кроме персонала: время завтрака уже прошло, а время обеда еще не наступило. Екатерина была чем-то встревожена. На вопрос «что случилось?» я получил вполне ожидаемый ответ: Екатерина боялась проводить экспертизу. Я очень часто слышу подобные вопросы от своих клиентов: «А вдруг экспертиза покажет, что отец не отец, что с этим делать?» Вот и сейчас, услышав привычное волнение, я, как обычно, задал встречный вопрос: «А есть сомнения в том, что он не отец?» Как правило, все женщины отвечают, что истец является отцом, без каких-либо сомнений. Однако Екатерина наконец-то призналась: в действительности истец биологическим отцом не является. Когда будущие супруги познакомились, Екатерина была уже на четвертом месяце беременности. Супругами называю их условно, поскольку брак между ними не был зарегистрирован, а отцовство устанавливалось в добровольном порядке в территориальном органе ЗАГС.

В соответствии с пунктом 3 статьи 48 Семейного кодекса РФ отцовство лица, не состоящего в браке с матерью ребенка, устанавливается путем подачи в орган записи актов гражданского состояния совместного заявления отцом и матерью ребенка.

Я не стал читать клиентке нотации, хорошо, что она мне призналась, хотя, конечно, могла это сделать и раньше, чтобы можно было сразу избрать тактику поведения. Мое чутье не подвело: я правильно сделал, что не стал давать в суде пояснения по делу. Если бы мы сначала говорили одно, а затем другое, то суд мог бы сделать вывод, что мы выбираем способ защиты для того, чтобы выиграть процесс. Учитывая, что суд выносит решение, основываясь не только на доказательствах, но и на внутреннем убеждении, это убеждение могло быть не в нашу пользу, и процесс было бы сложно направить в нужное и, самое главное, положительное направление.

Я успокоил Екатерину и отправил ее с сыном на экспертизу, а сам стал думать, как помочь своей клиентке выиграть суд. Кстати сказать, если не явиться на экспертизу, то суд признает факт доказанным в зависимости от того, какая сторона уклонилась от проведения экспертизы