Пропавшая сестра - Дайна Джеффрис

не позволяю себе увидеть это событие, вытеснив его из сознания.

Правда, я продолжаю видеть сны. В них тоже нет ясности, и каждый последующий отличается от предыдущего. Я совершенно не помню возвращения в Англию. Помню лишь, что в Рангуне я находилась под домашним арестом, а в следующее мгновение попала сюда.

Глава 18

Для воскресной поездки в клуб «Пегу» Эдвард надел элегантный полотняный костюм. Белл ограничилась повседневным бело-голубым платьем в горошек, перехваченным в талии красным кожаным поясом. Волосы она собрала в пучок, спрятав их под белой широкополой шляпой с красной, под цвет пояса, лентой. Хотя она не до конца разобралась в своем отношении к Эдварду, ей хотелось выглядеть наилучшим образом и произвести должное впечатление.

Они ехали мимо колониальных административных зданий с пышными арками, карнизами и пилястрами. От этих построек веяло ощущением власти и непобедимости. Затем потянулись частные дома. Их крыши глубоко нависали над стенами, защищая чувствительную кожу англичан от жгучего бирманского солнца.

– Не правда ли, красивое местечко? – спросил Эдвард.

Раньше чем она собралась с мыслями, он продолжил расспрашивать ее о том, как она привыкает к рангунской жизни. Белл рассказала ему о встрече со старшим инспектором Джонсоном.

Эдвард прищурил свои темные глаза, нахмурился и задумался.

– Он толковый малый, но вам стоило сначала обратиться ко мне. Я бы официально представил вас ему. У меня широкий круг знакомств.

– Вы работаете в полиции?

– Не совсем. Среди прочего я являюсь советником полицейского комиссара. Как бы то ни было, но, думаю, вас обрадует, что я произвел кое-какие изыскания.

– И?.. – спросила она, отмечая его самодовольный вид.

– Оказывается, перед исчезновением младенца ваша мать довольно странно себя вела. Это и дало основание для обвинений в ее адрес и последующего домашнего ареста.

– Как странно! – вырвалось у Белл; Эдвард почесал выпяченный подбородок, словно не желая говорить дальше. – Пожалуйста, продолжайте.

– Полагаю, вашу мать застали, когда она копалась в земле. Примечательно, что она была в ночной сорочке.

Эдвард объяснил, что ладони и ногти Дианы были перепачканы землей. Это вызвало подозрение. Подумали, будто она разыскивала место, где похоронила новорожденную дочь. Воображение тут же нарисовало Белл жуткую сцену: ее плачущая мать стоит на коленях, голыми руками копая землю.

– Айя сообщила, что младенец кричал, не умолкая ни на минуту. Состояние ребенка так сильно действовало на вашу мать, что в какой-то момент ее охватила ярость. Полицейские сделали вывод: она попыталась утихомирить дочь, но зашла слишком далеко. – (Белл испуганно покачала головой.) – Полицейские перекопали весь сад и не нашли ничего, кроме розовой младенческой пинетки.

– Пинетки Эльвиры?

– Скорее всего. Я не смог узнать, что же случилось потом. Ваши родители спешно вернулись в Англию. Уехали, даже не продав дома.

– Так, значит, мою мать признали невиновной?

– Увы, нет. – Эдвард покачал головой и поморщился. – Какое-то время дело оставалось открытым. Никаких новых фактов, говорящих о причастности или непричастности вашей матери, не появилось.

– Тогда почему ей разрешили уехать?

– Сдается мне, что это дело дурно пахло и могло вызвать неприятный резонанс, а потому колониальные власти приняли единственно правильное решение. Прямых улик против вашей матери не было. Во всяком случае, я их не обнаружил. Дело, как говорят в таких случаях, положили под сукно, причем вскоре после отъезда ваших родителей.

Белл вздохнула:

– Инспектор Джонсон сказал мне, что полицейские протоколы сгорели во время пожара.

– Так оно и было.

– Тогда откуда у вас эти сведения?

– Я же говорил вам: у меня обширные знакомства.

Белл кивнула:

– А знаете, я ходила взглянуть на дом.

– Одна? – удивился Эдвард.

Она покачала головой, но по необъяснимым причинам не захотела сообщать, что была там с Оливером. И об их планах снова встретиться в ее выходной Эдварду тоже незачем знать.

– Дом в ужасном состоянии, – добавила она.

– Я так и думал. Кстати, он может перейти к вам.

– Серьезно?

– Я ведь сказал, что ваши родители уехали, не продав дома.

– Откуда вы знаете?

– Это не такой уж секрет, – помолчав, ответил Эдвард. – Вам нужно обратиться в регистрационное бюро и пройти всю официальную процедуру. Представить документы, удостоверяющие вашу личность, свидетельство о смерти вашего отца и так далее.

Услышанное не укладывалось в ее голове. До сих пор она была всего лишь молодой англичанкой, приехавшей в Рангун, а в перспективе могла оказаться владелицей внушительного дома.

– Возможно, вы захотите продать дом. Если надумаете, обязательно сообщите мне. Я не прочь его купить. Разумеется, дом требует ремонта. Обширнейшего ремонта.

Белл кивнула и, желая сменить тему разговора, спросила, какое общество будет в «Пегу».

Клуб находился в предместье. Белл увидела импозантное здание в викторианском стиле, целиком окруженное деревьями и окаймленное тенистой верандой. В воздухе ощущался густой аромат жасмина и плюмерии. Эдвард рассказал, что здание возведено в восьмидесятых годах прошлого века и построено преимущественно из тика. Прежде здесь собирались британские армейские офицеры и чиновники колониальной администрации. Постепенно клуб приобрел репутацию самого известного мужского клуба Юго-Восточной Азии, сравнимого разве что с сингапурским клубом «Танлинь».

– Вход только для членов, – добавил он, – и высших правительственных чиновников, а также для высших офицеров и известных деловых людей. Печально, что нынче клуб становится реликвией. Времена меняются, и не всегда в лучшую сторону.

– Сюда допускают только мужчин?

– Уже нет. Во всяком случае, по выходным. Люди привыкли видеть в этом клубе олицетворение реальной власти в Бирме.

Клуб «Пегу» встретил Белл сияющими паркетными полами и большими потолочными вентиляторами, разгонявшими теплый воздух.

Твердая рука Эдварда легла ей на поясницу. Он провел Белл через бильярдную и просторную столовую в уютную гостиную в задней части здания. Ей сразу бросились в глаза скучающие лица мужчин среднего возраста. Собравшиеся попыхивали сигарами или прятались за развернутыми газетами, а их жены обходительно улыбались и потягивали джин со льдом.

Эдвард нашел свободный уголок. Они с Белл уселись в потертые коричневые кожаные кресла. Перед ланчем он предложил отведать коктейль «Пегу».

– Это наш фирменный напиток. Джин с соком розового лайма.

Белл кивнула. Она успела убедиться, что оставаться трезвенницей в этой стране невозможно, но сейчас поклялась себе ограничиться одной порцией. Когда они с Ребеккой ходили в Чайнатаун, Белл не позволила себе напиться, однако выпила две бутылки пива, чего ей хватило с лихвой.

Коктейль подали в охлажденных бокалах, с ломтиком лайма. Сделав глоток, Белл почувствовала вкус грейпфрута.

– Очень освежает, – сказала она.

Выпитый джин шипел у нее в крови и ударял в голову.

Коктейль пили молча. Белл украдкой осматривала посетителей. Они соответствовали описанию Эдварда; даже в воскресный день все