Агентство плохих новостей - Михаил Ухабов

— Алексей Денисыч, что вы! Я просто не знаю, где моя одежда! — пытался оправдаться Димка.

— Как это ты попадаешь ко мне домой и не знаешь где твоя одежда? — изумился банкир и прицелился.

— Папа, это мой дом! — крикнула Снежана, спустившаяся вниз.

— Твой? Кто его построил? Развела тут бордель! — Курков сунул пистолет назад, пинком открыл дверь на террасу и вышел на улицу, но тут же вернулся:

— Через полчаса машина у дома. Поедешь в храм и всё тут! Не позволю тебе позорить мать!

— Пойдём наверх, тебя как зовут-то? — позвала Диму Снежана.

— Дима! Я вот только одежду свою потерял…

Уже через полтора часа угрюмый и помятый Димка рассказывал эту историю Васе. Смеяться Васе после вчерашнего было очень больно, но спокойно слушать Диму он тоже не мог.

— Ну вот, — продолжал свою сагу Дима, полулежавший на кушетке с полотенцем на лбу, — я ещё с ними в город ехал. Обстановка в машине была — хоть топор вешай… доехали в полной тишине!

— Так подожди, а одежда то где была?

— Да в душе лежала, у неё там свой душ в комнате, там всё валялось.

— Ну, Димка, ну молодец! Оторвался!

— Плохо только, что я ничего не помню…

— Может и к лучшему!

Закончив монолог, Димка начал ковыряться в своём телефоне.

— Не пойму никак, вся свободная память куда-то пропала.

— А что требует много места? — спросил Вася, они посмотрели друг другу в глаза и поняли. Видеоролики!

И действительно — в папке записанного видео лежало множество новых файлов. Вот Дима танцует с девчонками в клубе. Вот они веселятся в баре. Вот специалист по системам безопасности танцует, высунувшись из люка несущегося по Москве автомобиля. Вот он тащит двух подружек в душ. Вот они…

— Нет, это личное! — Дима убрал телефон.

— Какое же это личное? — ты переспал с двумя девушками сразу, да ещё и снял всё это на видео! Это — самое настоящее публичное! — захохотал Вася. — Вы, кстати, в сеть не успели ночью всё это выложить?

— Не знаю, — Дима побежал к компьютеру, проверять, не прославился ли он ещё на весь мир, но через десять минут успокоился. Всё в порядке, гостайна не раскрыта! Тут его телефон зазвонил.

— Алло! Да, здравствуй Владик… Как ты? Мы? Спасибо, вчера очень хорошо погуляли! Сколько? Не может быть!

Дима вскочил и заходил по комнате.

— Хорошо Владик, я всё понял, спасибо, вечер был отменный, правда я плохо его помню! Конечно в силе, как прилетит, пусть звонит. Дима закончил разговор и вздохнул.

— Как там Влад? — спросил Вася.

— Как сказать! Сказал, что мы, ну, конечно больше я, нагуляли вчера на сто семьдесят тысяч. Но сказал, что спишет эти деньги и мы ничего не должны.

— А как это так — спишет?

— Внесёт в какие-то там расходы. Это, сказал, будет месть Савелию за евреев…

— Ты Дима, передай Владу, что если надо будет ещё — мы за евреев готовы мстить и мстить!

* * *

Весь следующий остаток дня прошёл через Васю солнечной нирваной. Он встретился с Алёной и город расцвёл новыми красками. Они с Белоснежкой сходили в парк Горького, а после покатались на речном трамвае.

В воскресенье подразнили в зоопарке хищников, погуляли по городу, посетили бесчисленное множество летних кафе.

Вечер понедельника Вася отдал старому Арбату.

Прогулявшись по аллее художников, они заказали шаржи друг на друга, затем Вася посоревновался с уличными танцорами. Запыхавшись, он подхватил Алёну за руку и повёл дальше.

Среди лавок с сувенирами и бардов, их и не только их внимание привлёк пожилой бородатый мужичок с набором тетрадных листков в руках.

— Вы! — громко и требовательно обратился он к какой-то парочке. — Подойдите, я вижу, вы люди приличные, идите сюда!

— И ты, давай, бери свою красивую и бегом ко мне! — это уже к Васе.

Собрав настойчивыми криками вокруг себя небольшую толпу, мужчина торжественно выпрямился и выдвинул ультиматум.

— Значит так, люди вы все, я вижу, приличные! Сбрасывайтесь быстро по сто рублей и я подниму вам настроение патриотическим стихотворением! Давайте, давайте! Не стесняйтесь! Вот вы, вы тоже, покажите перед девчонками щедрость, сто рублей — ведь не жалко?

Весело насобирав в кепку-ленинку денежных бумажек, мужичок убрал деньги в карман, зажал кепку в руке и начал декламировать:

Кто-то скажет о нас, о русских,

Мол, прошли уже ваши года!

Кто-то русский томится грустью,

Говоря — это правда, да!

Я скажу вам немного иначе.

Я скажу вам наоборот.

Очень многие завистью плачут.

Глядя злобно на русский народ!

Не спеши их покрыть точным словом

И за зависть их не ругай!

Раз родились за дальним кордоном

Пусть завидуют нам, так и знай!

Пусть завидуют все англичане

Нам за точный ход поездов.

Пусть завидует польские паны

За победы наших отцов.

Пусть завидуют американцы

Ведь мы лучше умеем летать.

Пусть от зависти стонут голландцы,

Что нельзя у нас употреблять.

Пусть завидует каждый японец,

Что у нас очень много земель.

Пусть удавится жабой эстонец,

Что не помнит славянских корней.

Пусть болгары от зависти ропчут,

Что умеем мы строить АЭС.

Пусть в Ираке завидуют молча

ПВО, что у нас с вами есть.

Пусть чернеют от зависти турки,

Греки, негры, арабы, испанцы,

Что в плюс пять они ходят в тужурках

И в крещенье боятся купаться.

Пусть вздыхают на Филиппинах,

Где жилой дом размером с гараж.

Пусть завидуют граждане мира,

В мире каждый шестой метр наш!

Да зачем нам чужая зависть?

Мы завистников в топку пошлём!

Испытаем и гордость и радость,

За страну, ту, в которой живём!

Слушатели благодарно захлопали в ладоши. Вася, как и многие, ощутил необыкновенный прилив эмоций и добавил в снова протянутую кепку-ленинку ещё сто рублей.

— Очэнь красыво! — отозвался стоящий рядом черноволосый парень. Он отпустил свою смуглую подругу и достал из кошелька пятитысячную купюру. — Вазьмыте, пажалуйста!

Бородач вытянул ладонь:

— Беру только сторублёвками, я же поэт, а не рвач!

— Эй, гдэ я тут размэн дэлать буду? — расстроился слушатель.