Метро 2033. Хозяин Яузы - Анна Калинкина

Федор пожал плечами:

– Может, на что-то этот бездельник и способен. Откуда мне знать – я тут человек новый.

– Да никчемный он совсем, – фыркнул Виталя. – Сидит сиднем, наверху после Катастрофы и не бывал ни разу, от работы отлынивает. Живет с теткой какой-то, та его и подкармливает. Что только нашла в нем? Но и ее он уже достал – говорят, чуть что, она его сковородкой лупит, редкий день без скандалов у них обходится.

– Ну, теперь понятно, почему он в поход собрался, – развеселился Федор. – Если ему все едино от удара сковородкой помереть суждено, так уж лучше перед смертью на воле побывать.

– А я вообще не знаю, чего ему наверху надо, – проворчал Виталя. – Ладно бы еще храбрый был, а так – ни богу свечка, ни черту кочерга. Какая крыса его укусила? Наверху и не такие пропадали. Слыхал про Костю-то?

– А что, так и не вернулся? – спросил Федор. Виталя развел руками:

– Не-а. И теперь уж, видно, с концами. Дашка рыдает – ей одной теперь детей поднимать. Да ведь дура она. Говорили ей – от сталкеров если вообще что-то и родится, то разве что уроды шестипалые. Но она умных людей не слушала, вот и расхлебывает теперь. Одного ребенка, говорят, вообще не доносила, скинула на шестом месяце. А другого хоть и живым родила, да тоже не на радость. Видал ее мальчишку?

Федор кивнул.

– Только девчонка вроде нормальной получилась – да и то вроде соображает не так, чтоб очень, – рассуждал Виталя.

«Ты, можно подумать, лучше всех соображаешь», – внутренне вскипел Федор, глядя в покрасневшие, с сеткой лопнувших сосудов, хитрые глаза Витали. А тот продолжал:

– Оно, конечно, парнишка не виноват, что таким родился, надо было матери раньше головой думать. Но у Дашки мозгов всегда маловато было, с самого детства она на сталкеров заглядывалась. А уж когда постарше стала – вообще беда. Ни одного не пропускала: будь ты хоть какой, хоть косой, хоть кривой на один глаз, хоть горбатый, но если на поверхность ходишь – для Дашки ты герой. Сразу у нее крышу сносило. И дети у нее все от разных отцов. Первым самым, который не выжил, ее Витька наградил – и погиб тут же, даже раньше, чем она ребенка скинула. Вторая – девчонка – от Олега Кувалды, тот пару лет прожил с ней. А потом тоже не вернулся с вылазки однажды. К Дашке даже прозвище потом приклеилось – Черная Вдова. А пацан – Костин. Не побоялся Костя слухов, а может, ему все равно было. А зря – народ просто так прозвище не даст. Вот теперь и сам ушел – далеко, туда, где ни печали, ни воздыханий… наверное.

«Интересно, – подумал Федор, – что же так ее привлекает в сталкерах? Романтика эта? То, что они носят оружие, сражаются с мутантами? Или тут чисто практический интерес – они ведь могут приносить с поверхности всякие интересные штучки, каких больше ни у кого нет».

– А почему такие чудные имена у детей? – спросил он.

– Так когда Дашка маленькая была, у нас тут на станции тетка одна за детворой приглядывала, пока родители на работе были. Типа детский сад, – пояснил Виталя. – И чтоб детей утихомирить, книжки всякие им вслух читала – какие найти удавалось. Дашке особенно нравилось про всяких графов, рыцарей да принцесс слушать – вот из книжек тех и имена.

Федор поболтал с Виталей еще немного. Потом Виталя заявил, что ему пора, и заторопился куда-то, а Федор решил, что неплохо бы и собраться.

Вещей у него почти не было, он ходил обычно налегке, брал лишь смену белья. Оружие у него отобрали еще на Семеновской. Хорошо хоть остались фонарик и складной ножик с кучей разных лезвий – правда, он не годился, чтоб отбиваться от мутантов, но все же это было лучше, чем ничего. Федор сходил на пищеблок и наполнил флягу жидким грибным чаем, разжился там и сушеными грибами, и жареной свининой. Затем прилег поспать перед дорогой, а ближе к вечеру отправился в палатку к старику.

Данила, как обещал, выдал ему для похода видавшую виды химзу и противогаз. Федор заметил, что у Нели, Данилы и даже у Фила были панорамные маски, а ему достался самый обычный противогаз, к тому же далеко не новый – но привередничать не приходилось.

– Оружие есть? – спросил Данила. Федор, у которого все отобрали, только руками развел. Данила, вздохнув и что-то пробурчав себе под нос, неохотно выдал ему видавший виды автомат и, подумав, добавил еще охотничий нож.

– Потом вернешь, – предупредил он.

Перед самым выходом старик последний раз провел инструктаж у себя в палатке:

– Наверху слушать меня в оба уха, если жить хотите, – он обвел сокрушенным взглядом свою команду и вздохнул – видно было, что не очень-то он уверен в своих подопечных, но выбирать не приходится. – По пути всякое может случиться. Если не знаете, что делать – смотрите на меня и делаете как я.

Федор подумал, что от Фила толку наверняка будет мало, зато шума хоть отбавляй, но тут же все мысли вытеснил страх. О поверхности у него остались не самые приятные воспоминания. Мелькнула мысль, что еще не поздно отказаться. Зачем он вообще во все это вписался? Но тут он поймал взгляд Нели и понял, что не хочет выглядеть трусом перед ней.

И что-то еще не давало ему отказаться – словно внутренний голос звал посмотреть, что творится сейчас наверху. Там теперь лето, значит, должно быть тепло. Он ни разу не выходил на поверхность летом – только поздней осенью и зимой, когда дул пронизывающий ветер и все вокруг было однообразным и унылым – и развалины зданий, и черневшие здесь и там стволы деревьев.

Но из глубин памяти поднимались давние, полузабытые воспоминания – вот он, совсем еще маленький, сидит на корточках возле старой кирпичной стены, увитой зелеными плетями, и смотрит на маленькую серую букашку, ползущую вверх. Ему тепло и щекотно, он чувствует резкий, терпкий запах – наверное, так пахнут зеленые стебли рядом. Федор отрывает кусочек, растирает в пальцах – резкий запах усиливается. Букашка тем временем упорно ползет вверх по стене, она уже на уровне его глаз. Федор осторожно подставляет ей палочку, но хитрая букашка мигом падает вниз, и теперь среди зеленых стеблей ее не отыскать. «Федя», – зовет его женский голос. И Федор, еще раз вдохнув терпкий одуряющий запах, с неохотой поднимается и идет.

Он почти никогда не вспоминал об этом – почему же сейчас эта картинка стоит перед глазами? Может, это место так действует на него? Федор вновь подумал про утопленницу, которую нашли под мостом. Наверное, все началось с того, что ей тоже захотелось выбраться на поверхность.

– Боишься? – вполголоса спросил Фил у Федора, словно прочитав его мысли.

– Вот еще, – хмыкнул тот.

– А Фил ничего не боится, – поддела философа Неля. – Чего ему бояться, если он все равно уже мертвый? Два раза ведь не умрешь, верно, Фил?

– Отставить разговоры, – буркнул Данила.

«И почему именно этот, – подумал он, глядя на Фила. – От него вряд ли будет много пользы. Чем-то он похож на Валькиных дружков – только языком горазд болтать да бабам головы морочить. Если б мальчик не водился черт знает с кем, мог бы быть сейчас со мной. Ну да ладно – на что-нибудь и этот сгодится. Так или иначе, все они зачем-нибудь да пригождаются».