Сводные. Дерзкие игры - Ая Сашина

Вика, подруга Аллы, — давай ты будешь со мной в комнате, а Матвей с Русланом. Проблем-то…

Тут уже готов возмущаться я сам. Но прежде, чем успеваю открыть рот, Юлька поджимает губы и, как обиженный ребенок, всё-таки дает согласие на то, чтобы делить комнату со мной.

Победно смотрю на сестру. Оказывается, фантазии, как и мечты, имеют свойство сбываться! И это охрененно круто.

Решив данный вопрос, начинаем таскать вещи из машины в дом. Чемоданов вроде немного, но пока туда, пока сюда, пока шуткануть с кем-то по пути, пока выяснить что-то, проходит еще куча времени. Начинает казаться, что я никогда не доберусь до кровати. А спать хочется дико.

— Больше никаких прикосновений! — грубо заявляет сестра, когда мы наконец остаемся одни, спустя часа полтора.

Даже немного офигеваю от такого поворота. Вроде и не делал сейчас никаких поползновений в её сторону. Желание одно — просто вырубиться.

— Боишься не устоять? — усмехаюсь. Зачем только завела эту тему?.. Уже и глаза так сильно не слипаются, как за минуту до этого момента.

— Боюсь, что кому-то придется потом покалеченным ходить! — намекает определенно на меня.

— Я уже и так покалечен…

— Это я заметила. Жаль только, что не сразу разглядела, когда ты появился в нашем доме.

— Ты не понимаешь… — падаю спиной на свою кровать и, закинув руки за голову, рассматриваю сестру. Соблазнительная… Сон окончательно пропадает.

— Это ты не понимаешь! — её лицо серьезное просто до невозможности. — Рус… Я, честно, устала от этого всего. От наших с тобой отношений странных… Давай вернемся к началу нашего знакомства, — просит она, усмирив гордыню.

— К началу? — не могу сдержать улыбки. — Снова будешь тихонько по мне сохнуть и писать мемуары в тетрадь?

— Понятно, — отворачивается резко. — С тобой по нормальному невозможно.

— С тобой тоже… — резко поднимаюсь и, преодолев разделяющее нас расстояние, прижимаю Юльку спиной к себе. — Я не могу забыть… — и это действительно правда.

— Отпусти… — вырывается, но я не отпускаю.

— Помнишь… Самая первая темная ночь в твоем дневнике… Я пришел к тебе в спальню… Ты спала…

— Борзов… — резкий удар маленькой пяткой, и пальцы моей правой ноги начинают пылать от дикой боли.

Не могу сдержать стона. Отпускаю сестру. Потираю ушибленную конечность.

— Прекращай… — вспоминаю, как однажды она заехала мне между ног. — Иначе я начну применять приемы самообороны, — предупреждаю. — Противник очень быстро, как правило, оказывается на полу. Причем снизу…

— Снизу под тобой? — цинично хмыкает. — Никогда!!!

— Провоцируешь меня на спор?

— Вот еще… Ставлю перед фактом.

— Спор принят!​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 20.

— Помочь? — раздается голос брата, когда я пытаюсь дотянуться до собственной спины, чтобы втереть хорошенько солнцезащитный крем.

— Себе помоги, — отзываюсь вполне по-хамски, но, ей Богу, выдержки моей уже не хватает.

Ночью, когда Рус спокойно лег спать после предупреждения о том, что спор принят, я поспешила обрадоваться, подумав, что слова так и останутся лишь словами. Глупая… Ой, глупая… Это я просто не поняла, что стратегическая игра перенесена на более благоприятное время. Для брата более благоприятное… Например, на сейчас. Когда мы полуголые находимся на пустынном пляже, а наши родители, не обращая на нас никакого внимания, плещутся на приветливых морских волнах.

— Я всё же помогу…

Ощущаю, как борзая рука опускается на моё тело. Тут же пытаюсь привстать, чтобы дистанцироваться, но брат предусмотрительно прижимает меня к шезлонгу.

— Лежать, мелкая… — обволакивающий голос проникает в мой разум, словно какое-то хитрое заклинание. Слегка шершавая ладонь начинает скользить по моей коже, вырисовывая причудливые узоры.

Замираю. Не то от неожиданно приказного тона, не то от блаженства, которое разливается по телу, заставляя чувствовать себя пластилином.

Однако моё состояние амёбы длится недолго. Когда наглые пальцы переходят границу между спиной и попой, я взбрыкиваю, собираясь побольнее лягнуть братца.

— Лежать, я сказал… — Рус с легкостью удерживает меня одной рукой в горизонтальном положении, а его вторая рука уже уверенно массажирует ягодицы. Крем он втирает… Ага!!! Как же!

— Отпусти… — воздуха не хватает вдруг. А тело предательски покрывается мурашками. И Рус, конечно же, это сразу замечает.

— Тело врать не умеет… — шепчет он, склоняясь надо мной еще ниже. — А говорить можешь, что угодно.

Его голос щекочет ухо, и табуны мурашек на мне растут в геометрической прогрессии.

— Борзов… — мне удается перевернуться на спину, и я понимаю, что так еще хуже. Брат навис надо мной. Его губы в сантиметрах от моих губ.

— Если бы ты знала, как я балдею от тебя, когда ты бесишься вот так…

В глазах Руслана сейчас плещется такая нежность, что я растерянно затихаю. Нежность и Борзов… Такого я еще не видела. И не хочу видеть. Трусливо закрываю глаза, чтобы избавиться от наваждения, и…

И его язык уже скользит по моей нижней губе.

Нет… Что он делает??? Что… Мысли со скоростью света растворяются в моей голове, оставляя лишь чувство полнейшей потери контроля над собой. Я вроде где-то на задворках сознания понимаю, что нужно срочно прекращать это, что так не должно быть, что нас могут увидеть родители… Понимаю, но ничего не делаю. Впитываю, как губка, первые прикосновения Руслана… Такое робкое дрожание его пальцев на моих щеках… Горячее дыхание, проникающее в мой рот… Его язык всё также медленно очерчивает мои губы.

— Юль…

Жадно глотаю свое собственное имя. Руслан сам себя вообще слышит? Мы сейчас вдвоем задохнемся от его нежности.

— Юлька… — мужская ладонь с трепетом опускается на мою грудь, и меня самым натуральным образом пронзает током.

Это пугает. Очень сильно притом. Широко раскрываю глаза и отпихиваю от себя Руслана так резко, что он, не удержавшись, падает задницей на песок.

Бежать! Я даже выяснять ничего не хочу сейчас. Особенно с учетом того, что выяснять нечего. В происходящем виноват не только Рус, но и я сама. Я сама хочу того же, что и брат. Если даже не больше…

С разбега ныряю в ласковую воду, ощущая, как волны окончательно смывают наваждение. Спустя несколько секунд, ищу взглядом родителей. Те заплыли так далеко, что явно не смогли бы увидеть «падение» своих детей. Это хорошо!!!

Плаваю до тех пор, пока не начинают дрожать конечности от напряжения.

— Привет, русалка, — добродушно усмехается отец, когда я возвращаюсь на берег.

Искренне улыбаюсь в ответ и безмолвно, завернувшись в полотенце, ложусь на свой шезлонг. Брат загорает на соседнем шезлонге.

— Что-то вы молчаливые какие-то… — замечает мама, разглядывая нас с Борзовым.

— Жарко… — лениво замечает Рус, бросая на меня проницательный взгляд и осыпая горячими искрами. — Юль, может, домой лучше пойдем? — и улыбается, засранчик хитрый.

— Дома тоже нечего делать, — посылаю ответный «сыпящий