Старичок в клетчатых брюках - Ирина Михайловна Пивоварова

ней! К ней пошли, ты слышишь! Лохматый и она! Они пошли к ней! Домой!

– Ну да! – ужаснулась Люська. – Неужели прямо к ней? Так что же ты сидишь?

– А что мне делать? У меня замок сломался, я из дома выйти не могу! – в отчаянии воскликнул Павлик.

– Подумаешь, сломался! А ты по верёвке спустись на улицу. Я один раз так удрала, когда меня дома заперли. Ты давай там времени не теряй, спускайся, а мы с Ураном сейчас приедем. Ты без нас его не лови, слышишь?

– Слышу, – сказал Павлик. И заметался по квартире в поисках верёвки.

Нечего и говорить, что верёвки в доме не оказалось. В ящике кухонного шкафа были какие-то тоненькие коричневые обрывки, больше похожие на нитки. И всё, и больше ничего. Да, ещё под диваном валялись старые прыгалки, забытые Люськой…

Павлик в ярости швырнул прыгалки в угол.

Он был весь красный. Он тяжело дышал. Глаза выпучились как у рака. Такого напряжённого момента в жизни не было ещё у Павлика Помидорова.

«Сейчас приедет Люська, – думал Павлик, – а я ещё дома! Что же делать! Думай, голова, думай, думай, думай! Придумай, пожалуйста, что-нибудь! Ну пожалуйста! Ну поскорее!»

И голова Павликина придумала.

Она вспомнила, как поступали в кино бегущие из тюрьмы преступники. Они рвали на полосы простыню и связывали верёвку из этих полос.

И Павлик поступил так же. Решительно разрезал он ножницами лучшую мамину простыню в горошек, связал полосы друг с другом, прикрепил один конец самодельной верёвки к балкону, другой – перекинул во двор…

Ах, чёрт, коротка верёвка! До земли остаётся не меньше трёх метров!

Павлик снова заметался по квартире, но быстро взял себя в руки. Выражение от-чаяния сменилось на его лице выражением суровой решимости. Плевать! Коротка так коротка! И так сойдёт! Главное, спуститься вниз, а там уж можно и спрыгнуть. Ничего. Не стеклянный. Не разобьюсь.

Волнуясь, Павлик крепко-накрепко привязал верёвку к балкону, перешагнул балконную решётку и уцепился обеими руками за верёвку.

Опустил одну ногу…

Верёвка подозрительно затрещала. Стало немного жутко, захотелось закрыть глаза, голова закружилась…

«Спокойно!» – приказал себе Павлик, опустил вторую ногу и всей тяжестью повис на верёвке.

Ох, как затрещала верёвка! Выдержит ли она Павлика? Не знаем, право слово, не знаем!

Лазил ли Павлик по верёвке раньше, скажем, в третьем классе или, к примеру, в детском саду?

Нет, не лазил никогда. Ни в четвёртом, ни в третьем классе, ни в детском саду.

Волнуется ли Павлик? Дело рискованное: верёвка-то ненастоящая и не с первого этажа приходится спускаться!

Нет, не волнуется!

Беда только – верёвка почему-то вертится вокруг своей оси, как будто кто нарочно её закрутил.

Павлик ожидал чего угодно, только не этого! Почему она вертится? И когда остановится? Но верёвка вертелась и вертелась…

Голова у Павлика закружилась. Он зажмурился, стараясь не видеть, как всё поплыло перед глазами, и с закрытыми глазами стал по очереди отдирать руки от верёвки, потихоньку сползая вниз.

Но тут новая беда! Не успел Павлик спуститься на полметра, как верёвка принялась бешено раскачиваться! То ли ветер подул, то ли ещё что, но теперь Павлик крутился и раскачивался на верёвке, как циркач в цирке, с той только разницей, что в цирке взволнованная публика рукоплещет храброму циркачу, а здесь две кошки и чёрная дворняжка с удивлением взирали на болтающегося под балконом мальчишку.

– Ты что, парень, белены объелся? – крикнул рабочий в спецовке с железным болтом в кармане. – А ну, слезай! Слезай, кому говорят!

Хорошо говорить – слезай! Лезть было страшно трудно.

Пальцы мёртвой хваткой вцеплялись в верёвку, плечи онемели, руки дрожали, приходилось огромным усилием воли отдирать их от верёвки, чтобы сползать вниз.

«Что же ты медлишь! – ругал себя Павлик. – Ведь он может убить её! Скорее слезай! Скорее! Скорей!»

И вот Павлик уже на расстоянии трёх с половиной метров от земли.

Тр-р-рк! Верёвка с треском лопнула, и с высоты трёх метров Павлик упал в клумбу, прямо в только что посаженные Светкой анютины глазки.

– Караул! – завизжала в окне вездесущая тётя Катя. – Зелёные насаждения ломают!

И в это время вышел из подъезда Анд-рей. На поводке он вёл своего огромного чёрно-серого Брута.

Глава 2

«Андрей, идём со мной!»

Павлик вскочил, не отряхиваясь.

Какое везение! Брут! Немецкая овчарка! Лохматый сразу её испугается! Брут на него набросится, искусает, собьёт с ног! Да с такой собакой даже самый сильный мужчина не справится!

И без колебаний Павлик бросился к Андрею.

– Андрей! Андрей! – горячо заговорил Павлик. – Идём со мной! Пожалуйста, идём! У тебя Брут! Он очень нужен! Очень, понимаешь?!

– Куда это?

Андрей жевал резинку и, иронически улыбаясь, оглядывал с головы до ног перемазанного землёй, взлохмаченного, с лихорадочно блестящими глазами Павлика.

– Что с тобой, Тефтеля? Уж больно ты сегодня чистенький!

– Да послушай меня! В том подъезде преступление готовится! Я потом всё объясню, а сейчас некогда, бежим скорее! Брута он испугается, непременно испугается!

– Какое ещё преступление?! Спятил ты, что ли?

– Клянусь! Дело очень серьёзное! Жизни одного человека грозит опасность!

Андрей недоверчиво усмехнулся.

– Хватит врать, Тефтеля!

– Вот честное слово! Честное пионерское! Вот честное, честное…

Вид у Павлика был такой взволнованный, что усмешка сползла с лица Андрея. Он даже побледнел немного.

– Так, может… может, в милицию сообщить?

– Не успеет милиция!

– Не успеет?.. Так что же делать?

– Я же сказал: бежать туда надо. Ты, я и Брут. Втроём мы справимся.

– Но я… я не могу, – совсем побледнел Андрей. – Никак не могу. У меня соревнование ровно в три пятнадцать, а сейчас без пятнадцати!

Эх!!! Павлик отчаянно махнул рукой, оглядел пустой двор и бросился к невысокому плотному молодому человеку, который направлялся к пятому подъезду с большой картонной папкой под мышкой, в каких обыкновенно художники носят свои рисунки.

– Дяденька, прошу вас, пойдёмте со мной! В том подъезде преступление готовится! Там один тип похитить хочет… украсть…

– Украсть?!

Молодой человек, придерживая папку, бросился за Павликом.

Павлик оглянулся на бегу. Во дворе Андрея не было.

Глава 3

Вопли за дверью

Возле подъезда стояла чёрная блестящая машина иностранной марки.

В машине – руки на руле – сидел громадный рыжий детина в чёрных очках.

– Это их машина! – зашептал Пав-лик. – Это сообщник. Он ждёт его, понимаете?

Рыжий с каменным лицом, не шевелясь, сидел за рулём. Громко тарахтел заведённый мотор…

Павлик, а