Вопрос на десять баллов - Дэвид Николс

Патрик Уоттс

* В случае крайней необходимостиили острой, опасной для жизниболезни кого-то из игроков нашим резервом номер один является Брайан Джексон.

– О боже! Не могу поверить, я в команде! – визжит Алиса, прыгая от радости и сжимая мою руку.

– Молодчина, поздравляю. – Я где-то нахожу улыбку и пришпиливаю ее к своему лицу.

– Да ты хоть понимаешь, что если бы ты не подсказал мне те ответы, то попал бы в команду вместо меня! – вопит она.

Да уж, Алиса, я это очень хорошо понимаю.

– Ну, что теперь будем делать? Может, пойдем в бар и напьемся в стельку? – предлагает она. Но я остался совсем без денег, и меня вдруг охватывает приступ лени.

Я не попал в команду, у меня в кармане 98 пенсов, и я безнадежно влюблен.

Даже не безнадежно. Бесполезно.

– Он говорит вместо трефы – крести, – презрительно заявила Эстелла, едва мы начали играть.

Чарлз Диккенс. Большие надежды.

Перевод М. Лорие

В о п р о с: Джордж, Энни, Джулиан, Тимми и Дик более известны как…

О т в е т: Славная пятерка.

Я всегда ожидал, что со мной в университете произойдут три вещи: первая – я потеряю девственность, вторая – получу предложение стать шпионом, и третья – сыграю в «Университетском вызове». Первое из трех этих желаний, девственность, улетело через окно за две недели до моего отъезда из Саутенда в результате пьяной и скупой возни около мусорного бачка на колесиках на задворках универмага «Литтлвудс» благодаря любезности Карен Армстронг. По большому счету, рассказывать об этом происшествии нечего: земля не сдвинулась с места, лишь немного сдвинулся мусорный бачок. Потом был небольшой спор относительно того, получилось ли у нас «сделать это правильно», на основании чего вы можете сделать вывод о необычайном мастерстве и изысканной сноровке, которыми отличалась моя сексуальная техника. Возвращаясь домой той памятной летней ночью, когда мы наслаждались посткоитальными остатками бутылки теплого «Мерридауна», Карен повторяла снова и снова: «Никому не говори, никому не говори, никому не говори», словно мы только что совершили что-то действительно ужасное. Полагаю, в некотором роде так оно и было.

Что касается предложения пошпионить на правительство ее величества, то, даже если абстрагироваться от моих идеологических убеждений, я более чем уверен, что для карьеры шпиона языки крайне важны, а я владею лишь французским в объеме программы средней школы. У меня пятерка, кстати, но все же если говорить о настоящем шпионаже, то все, что я смогу сделать, – это внедриться, скажем, во французскую начальную школу, ну, максимум, в булочную.

Красная Кобра, это Черная Ласточка. Я получил точное расписание автобусов…

В общем, у меня оставался только «Вызов», так я и его умудрился просрать. Сегодня состоится первое собрание, и я приложил все усилия для того, чтобы убедить Патрика пригласить меня. Сначала он просто избегал всяких разговоров со мной, но потом, когда мне наконец-то удалось перехватить его, заявил, что запасным игрокам приходить вовсе не следует, поскольку он знает наверняка, что никто не попадет под машину. Но я настаивал, пока не сломил сопротивление Патрика, потому что если не приду, то не увижу Алису, если только не буду слоняться под ее окнами.

Не могу сказать, что эта мысль не приходила мне в голову. Целых шесть дней после нашей встречи я ни разу не видел ее. А я искал. Всякий раз, приходя в библиотеку, я кругами ходил вокруг столов или подозрительно слонялся в секции трагедий. Когда я приходил в бар с Маркусом и Джошем и те без особого энтузиазма знакомили меня с очередным Джеймсом, или Хьюго, или Джереми, я смотрел на дверь у них спиной – вдруг она войдет. Просто гуляя между лекциями, я постоянно смотрел по сторонам, но ее совсем нигде не было видно. Возможно, ее университетский опыт здорово отличается от моего. Или Алису сейчас можно встретить совсем в другом месте? Возможно, она уже влюбилась в какого-нибудь прекрасного, скуластого ублюдка, никарагуанского поэта в ссылке, или скульптора, или еще кого-нибудь и провела последнюю неделю в постели, попивая марочные вина и читая вслух стихи? Ну ладно, хватит об этом думать. Просто позвони в дверь еще раз.

Интересно, Патрик специально дал мне неверный адрес? Я уже собираюсь уходить, когда слышу, как он топает вниз по лестнице.

– Привет! – говорю я, ослепительно улыбаясь, когда он открывает дверь.

– Привет, Брайан, – стонет Патрик, обращаясь к точке справа от моей головы, которая ему нравится больше, затем я поднимаюсь вслед за ним по общественной лестнице в его квартиру.

– Так что, сегодня все придут? – невинно интересуюсь я.

– Думаю, да.

– А ты со всеми говорил?

– Угу.

– Значит, и с Алисой поговорил?

Он останавливается на лестнице, оборачивается и смотрит на меня:

– А что?

– Просто интересно.

– Не волнуйся, Алиса придет.

Патрик снова в своей форменной университетской трикотажной рубашке, что меня немного озадачивает. Ну, я бы понял, если бы на ней было написано «Йельский университет», или «Гарвард», или еще что-нибудь в этом роде – тогда это был бы выбор, продиктованный модой. Но к чему рекламировать факт, что ты учишься в университете, перед людьми, которые учатся в университете с тобой! Неужели его беспокоит, будто люди решат, что на самом деле он прикидывается?

Мы входим в квартиру – она маленькая и простая, напоминает об образцово-показательных домах в странах Восточного блока. Пахнет теплым фаршем и луком.

– Я купил вина! – сообщаю я.

– Я не пью, – отвечает Патрик.

– Ах да, ладно.

– Думаю, тебе понадобится штопор. Где-то он у меня валялся. Хочешь чая или предпочитаешь начать сразу с алкоголя?

– С выпивки, если не возражаешь!

– Отлично, тогда проходи вон туда, я к тебе присоединюсь через минутку. Ты ведь не куришь, правда?

– Нет.

– Потому что в моем доме курить строго-настрого запрещается…

– Хорошо, я же сказал, что не курю.

– Ага, вот здесь. И ничего не трогай!

Поскольку Патрик уже на третьем курсе, а у его родителей наверняка есть деньги, он ведет почти взрослую жизнь: хорошая, не казенная мебель, возможно его собственная, телевизор, видик, в гостиной ни кровати, ни газовой плиты, ни душевой кабинки. На самом деле его и студентом-то назвать нельзя: каждая вещь на своем месте, и для каждой вещи есть свое место, словно в обители монаха или логове особо изощренного серийного убийцы. Пока Патрик ищет штопор, я осматриваю комнату. На стене над его столом находится единственное украшение в квартире: плакат, на котором изображен пляж и цепочка следов, исчезающих в закате, и воодушевляющее стихотворение о том, что Иисус всегда рядом с тобой. Хотя было бы честным напомнить Патрику о том, что если бы Иисус был рядом с ним в телевизионной студии в прошлом году, то он набрал бы больше 65 баллов.