Моя мишень - Ольга Вечная

Ее ладонь тянется к моему лицу, но я отклоняю голову, не давая себя коснуться. Не хочу обижать ее, но упорно делаю это. Она ко мне пришла, ей страшно, в конце концов, она просто девчонка, зачем я все усложняю? Ее рука застывает, а потом опускается ниже. Рита касается пальцами моей шеи, и я напрягаюсь всем телом в ответ на этот неуверенный контакт. Она не замирает, а сразу ведет дальше. Пятерней рисует невидимые зигзаги на моей груди, потом упускается вниз по животу к штанам, слегка царапает кожу вдоль дорожки волос. Ее рот приоткрывается, взгляд жадно впивается в мой торс, она полностью увлечена процессом. Я не подгоняю ее, просто наблюдаю.

— Одна, — говорю я. Она вскидывает на меня глаза, моргает. — Одна звезда на погонах.

— Да Бог с ней, — не медля, она ловко расстегивает пуговицу на штанах, ширинку, и накрывает ладонью полностью возбужденный орган, стоит, блин, на двенадцать часов. Жажда этой девушки уже неслабо шарахает по мозгам, накатывает волнами, с каждым разом все сильнее. От прикосновения напрягаются бедра, но что-то останавливает. Самое время накинуться на нее и, наконец, взять, но я медлю. От Риты исходит будто… страх, природа которого мне непонятна, ведь она сама ко мне пришла и выглядит заведенной не меньше моего. Наша странная прелюдия распалила обоих. Интуиция подсказывает, что я спугну ее, поэтому просто жду, позволяя изучать себя, хотя это дается непросто.

Рита бросает серьезный взгляд на меня и возвращается к члену. Поглаживает через ткань трусов, сжимает, потом отстраняется.

Она поворачивается ко мне спиной:

— Поможешь? — спрашивает хрипло. Всхлипывает, но при этом не плачет. Кажется, от возбуждения.

— Тесно? — подкалываю ее в очередной раз.

— Да.

Когда я расстегиваю молнию на ее платье, мои пальцы практически дрожат. В таком состоянии к оружию лучше не прикасаться. Она странно на меня влияет, здравый смысл по-прежнему орет: «нельзя, она же маленькая». Сколько раз я обрывал друзей, чтобы вели себя рядом с ней без матов и пошлости, не шутили на ее счет. Ей давно не восемнадцать, но это никак не уложится в моей голове. Я расстегнул молнию до бедер и провел костяшками пальцев по идеальной спине. Внизу полоска белоснежных кружевных трусиков. Рита стягивает лямки, освобождаясь от платья до пояса, теперь она белом лифе без бретелек.

— Думаю, так будет красивее, — произносит с улыбкой. — Тебе же нравится. Я видела, как пялился. Продолжай, — она садится у моих ног.

Я собираюсь ее остановить, но почему-то медлю. Это положение унизительное, оно не подходит для начала отношений, между нами пока и в помине нет столько доверия.

Если я это не пресеку, то рискую все испортить. Она трогает что-то в моей душе, пора включить мозг.

Она на коленях на полу между моих ног, вид сверху потрясает. Рита перекидывает длинные светлые волосы через левое плечо, потом освобождает член от белья. Ее внимание приковано к нему, щеки при этом розовеют.

Я это прекращу и отшлепаю ее по заднице за такие игры. Она не должна вот так себя предлагать ни мне, ни кому-то другому.

Она тянется ко мне, а потом… просто целует головку. Прижимается губами в невинном поцелуе. Парадокс. Мои глаза расширяются, ощущения пробивают на дрожь. Возбуждение лишает рассудка, мышцы каменеют, член в ее руках дергается, мое терпение, совесть, все оставшееся хорошее — рвутся как бумага.

Она открывает рот и проводит по стволу языком, одновременно сжимая его в руке. Обхватывает ртом головку и втягивает в себя. Сильно. Я зажмуриваюсь и стискиваю зубы. Она делает это нежно и страстно, она меня хочет. Она стонет от удовольствия, которое испытываю я.

— Иди ко мне, Рит, — говорю хрипло. Зову ее к себе на кровать. — Я тебя потрогаю, давай дальше вместе, — мой голос выдает меня с потрохами. Я глажу ее по плечам, легонько тяну к себе. Я сдаюсь, победила. Она словно это понимает, улыбается, но снова становится серьезной. Нам обоим не до шуток. В ее глазах неприкрытая похоть, понимаю, что окончательно потонул в них.

— Ты злой и тебе надо выдохнуть, расслабляйся, мой сердитый солдат, — говорит она мне, оторвавшись от дела на секунду. — Меня они тоже все достали, — наша фраза еще со школьных времен. — Ночь будет длинной.

— Я скоро.

— Давай, — она продолжает ласкать меня, увеличивая темп и интенсивность. Картинка перед глазами, ощущения, понимание того, что происходит, — все это угли ада, по которым иду. Живот, пах — стальные, кайф нарастает. Та самая Рита, а внутри нее мой член. Пусть не так, как я планировал сегодня. Но он, мать вашу, внутри нее. Влажно, горячо, быстро. Ни одну бабу мне так не хотелось. Вот сейчас.

Оргазм выстреливает предсказуемо, но одновременно с этим выбивает почву из-под ног. Хорошо, что я сижу. Током пробивает, все тело реагирует на взрыв. Я изливаюсь в ее рот, в этот момент что-то щелкает. Дверь в номер распахивается, Рита вздрагивает и отшатывается. Я резко сажусь ровно и поворачиваюсь к источнику шума, но остановить происходящее уже невозможно. Все случается молниеносно, я реагирую с промедлением в секунду. Капли спермы попадают на ее алые губы, на подбородок, потом ниже — на грудь.

— Закрой дверь! — рявкаю и подскакиваю с места. Натягиваю штаны и шагаю к выходу, быстро захлопываю дверь перед носом у пораженной Катьки. Но перед тем, как я отгораживаю нас от остального мира, замечаю за спиной сестры, на противоположной части коридора, застывшего Ленёва. И если Катька слепая и вряд ли что-то поняла, старый ублюдок пялился во все глаза. С*ка.

Впервые за последние десять лет мне хочется орать, рвать и метать, и снова с подачи этого ублюдка. Но ладно, в этот раз сам виноват. Оборачиваюсь. Рита поспешно поднимается на ноги и отворачивается, прижимает ладони к груди.

— Ванная там, — указываю жестом, она торопливо следует к раковине, я за ней. Дверь громко закрывает перед моим носом, я утыкаюсь лбом в черное полотно и закрываю глаза.

— Прости, — говорю через стену. В ответ — ничего, лишь журчание воды. Она долго моется, проходит целая вечность, прежде чем замок снова щелкает и она выходит в коридор. Я дежурю рядом, подперев стену. Она не должна уйти, миновав меня, поэтому добросовестно стою в наряде.

Я ошибся.

Будучи снайпером, я не допускаю просчетов. Ну, практически никогда. Зачастую у меня есть шанс только на одно касание курка. Никто не будет ждать на месте, пока снайпер пересчитает динамику и перспективу выстрела, подкрутит оптику и прицелится во второй раз. Сегодня я охренительно просчитался: нельзя было начинать с минета, и стоило, конечно, закрыться на ключ.

С ней так запрещено, она пылкая, но при этом — ранимая, я же знаю ее, блин, лет с семи, как Катька в школу пошла. Несмотря на новую внешность и бойкий нрав, она все та же Ритка. Ее нельзя было трахать в рот и кончать на лицо. И уж точно не до первого свидания и поцелуя.

Она смыла весь макияж, но глаза не красные, лицо не опухшее, значит, не плакала. Я сглатываю и говорю: