Приговоренные к жизни - Мария Тович

— Конечно, давайте просто наблюдать, как она заберётся в гору, а потом сиганёт вниз.

— Ореол опять посветлел, — сказал Гера, не сводя глаз с женщины. — Видишь, а ты распереживалась. Она снова передумала.

— А ты знаешь, почему она захотела спрыгнуть с моста? — поинтересовалась Валентина.

— Да. Банальность. Муж нашел другую.

— Чего же она продолжает подниматься наверх?

— Постоит там, видом полюбуется и домой пойдёт.

— А если всё-таки надумает прыгнуть? — не унималась Валентина. — Ай, ну вас.

Она стремглав побежала за женщиной. Подъём был крутой. Через минуту закололо в боку.

Да, спорт в моей жизни был не в чести. А зря.

Валентина догнала женщину, когда та уже стояла у перил и, тяжело дыша, смотрела вниз на шумную реку. Она перевела тяжёлый взгляд на девушку. Поёжилась, туже стянула воротник бежевого плаща. обтягивающего её плотную фигуру. Решётки перил ломились от нанизанных на них замков. Каких только тут не было. В форме сердца, маленькие и большие, обычные навесные — и все с гравировками.

Мост влюблённых.

Валентина остановилась рядом с женщиной, не зная, что сказать.

— Что тебе нужно? Иди куда шла, девушка, — не выдержала женщина.

— Не стоит вам этого делать, — выпалила Валентина.

— Чего? — раздраженно взвизгнула женщина. — Я постоять уже на мосту не могу?! Думаете, что он только для вас, молодых и влюблённых? А я тоже… тоже… Вон замок мой. С мужем вешали.

После слов о муже женщина всхлипнула и обмякла, будто внутри неё лопнула натянутая нить. Облокотилась на перила, закрыла руками лицо.

— Вы только не плачьте, — Валентина сделала шаг навстречу.

— А я не плачу! — женщина подняла голову и глянула на девушку с такой злостью, что та отшатнулась.

— Мужья могут меняться, а жизнь — одна.

— Ох, какая ты умная нашлась! Все вы такие, молодые да дерзкие! Делаете, что хотите. Только о своём интересе думаете! Совести у вас нет! Сеня тоже себе умную нашёл. Свистульку-аспирантку!

— Ну и плюньте на него.

— Как я могу плюнуть? Мы с ним на этом мосту двадцать лет назад первый раз поцеловались. Не смотри так. Да-да, и я когда-то молодая да стройная была. Все говорили — фигурка балерины! Не то, что сейчас, — женщина вновь поникла. — Как я теперь без него жить буду?

— Вы и сейчас вполне симпатичная.

— Я — толстая, — обречённо сказала она.

— Но мужья изменяют не потому, что их жёны толстые или худые. Это совсем не важно. Таким… мужчинам… им без разницы кого обманывать, — Валентина пыталась быть убедительной, но от волнения с трудом подбирала слова.

— Сеня не такой. Это все та гадина тощая!

Правильно. Пусть лучше злится. Злится и говорит. Это лучше, чем молча спрыгнуть в реку.

— Вот и боритесь за своего Сеню. Если он вам так дорог.

— Как? — опешила женщина. — Он же мне изменял! Я не могу его простить.

— Ну вы решите: страдать из-за мужчины, которого не можете простить, или попрощаться и пожелать ему счастливого пути.

— Ещё чего! Счастья ему желать! Пусть проваливает.

Ну так-то лучше! Что за глупость, чуть что — считать, что жизнь кончена?!

— Сколько вам лет?

— Сорок три.

— О! Моя бабушка как раз в этом возрасте уже в третий раз замуж вышла! — бессовестно соврала Валентина. Конечно, у неё не было такой бабушки. Она вообще ни дедушек, ни бабушек своих не знала. Но Тинче очень хотелось воодушевить женщину.

— Да?! — искренне обрадовалась та.

— Конечно. Посмотрите на себя. Какие ваши годы? Вы же — как с картины живописца.

Рубенс был бы счастлив.

— Неправда, — смущённо улыбнулась толстушка. — Хотя меня раньше, ещё в студенчестве, приглашали в качестве модели для позирования.

— Вот видите. Вы ещё лучше найдёте. Высокого, красивого, умного.

— Сеня как раз такой, — снова погрустнела женщина.

— Знаете… иногда нужно отходить от общепринятых стандартов, — быстро сориентировалась Валентина. — Моя вторая бабушка в сорок пять ещё сына родила. У вас есть дети?

— Нет, — растерянно ответила женщина. — Сеня не хотел… Я сначала пыталась его переубедить, а потом как-то смирилась… Бусинку вот завели. Ей скоро семь лет будет.

— Кто такая Бусинка?

— Девочка моя. Вест-хайленд-уайт-терьер.

— Собака, что ли?

— Да, моя радость. Моя милая пушинка. Она такая весёлая, такая преданная. Если бы ты видела, как она меня всегда встречает!

— И на кого вы хотели бросить свою Бусинку?

— Я не собиралась её бросать! — возмутилась женщина.

Ага. Ну правильно, не её, а себя — в реку.

— Вот не будет вас, Бусинку ваш муж заберет. Хозяйка у собачки появится новая. В общем, и без вас найдётся, кому её кормить, гладить, причёсывать.

— Моя Буся! — запротестовала женщина. — И мымра эта к ней не прикоснётся!

Она развернулась и почти побежала прочь с моста. Валентина провожала женщину взглядом, пока та не добралась до ближайшей остановки. Когда женщина залезла в подошедший автобус, Тинча вернулась к ребятам.

Илья и Гера ждали у перехода.

— Знаешь, её ореол менял цвет несколько раз, пока вы разговаривали, — сообщил Гера. В его голосе чувствовался искренний интерес. — Ты о чём с ней болтала?

— Так, о женском, — пожала Валентина плечами. И тут же поймала себя на глупой самодовольной улыбке.

Тьфу, я, наверное, сейчас выгляжу, как Лэйла после удачно выполненной работы.

— Ты не должна была… Это неправильно. Не по методике, — сурово выговорил Илья.

— Подумаешь. Главное — результат. А человеку иногда просто нужно выговориться. Вот и все. И не нужны ваши методики, — Валентина еле сдержалась, чтобы не показать язык.

И чего он так разозлился? Я же молодец. Женщину отговорила с моста бросаться. А он недоволен.

— Твое вмешательство может обойтись этой женщине куда дороже. Гера, да скажи ты ей. Чего язык проглотил?

— Сегодня, покупая в зоомагазине новый поводок для собаки, она встретит девушку — Инессу. Разговорится с ней. Инесса посоветует ей начать новую жизнь. У них, в «Церкви нового тысячелетия». Позже эта несчастная женщина перепишет на ООО «Крылья вечности» квартиру и останется на бобах…

Что за?..

— Всё равно! Жизнь в нужде, в страданиях… любая жизнь — лучше, чем смерть, — не сдавалась Валентина.

— Но ведь она могла и сама раздумать прыгать, — скрестил на груди руки Илья. — И пойти домой заедать несчастье пончиками.

Могла или не могла?

Валентина думала об этом весь вечер, лёжа в кровати. Она посмела вмешаться в чужую судьбу. Изменила чью-то жизнь. Но разве не этим невольно занимаются все люди? Встречаясь, общаясь.

Наши слова, наши поступки всё это влияет на других. Все люди связаны. Не это ли мне пытался объяснить Гера однажды, говоря, что человечество — это один организм, где каждый зависит от