Путь человечества. Истоки богатства и неравенства - Одед Галор

лет и ограничил рабочую нагрузку детей в возрасте 9–13 лет 9 часами в день и 48 часами в неделю. В 1844 году парламент принял новый закон, по которому продолжительность рабочего дня для детей в возрасте 9–13 лет сократилась до 6,5 часа, чтобы 3 часа в день дети могли учиться в школе, а для детей в возрасте 14–18 лет – до 12 часов. В дополнение к этому устанавливались требования безопасности для работы на станках и их чистки детьми. В последующие годы в Великобритании вводились все новые меры, повышающие минимальный возраст приема на работу и обязывающие работодателей оплачивать обучение юных рабочих.

Поскольку соблюдение множества законов было сродни уплате налога на найм детей, часто утверждается, что законодательство сыграло решающую роль в искоренении детского труда в Великобритании. Но, хоть оно, вероятно, и внесло свой вклад в борьбу с эксплуатацией детей, факты свидетельствуют, что распространенность детского труда в Великобритании сокращалась и задолго до этого государственного вмешательства[127]. В британской хлопкопрядильной промышленности доля работников младше 13 лет снизилась почти с 13 % в 1816 году до 2 % в 1835 году, еще до полноценного вступления в силу нового трудового кодекса. Аналогичная тенденция наблюдалась и в льняной промышленности. Технический прогресс сыграл важную роль в отказе от детского труда задолго до введения соответствующего законодательства отчасти потому, что такие станки, как самокруточная прядильная машина Ричарда Робертса, к тому времени сократили спрос на детский труд во многих секторах. И хотя действие ограничительных законов не распространялось на шелковую промышленность в силу жестокой конкуренции с иностранными производителями, имевшими доступ к более дешевому сырью, доля детей среди работников шелкопрядильных фабрик все равно сократилась почти с 30 % в 1835 году до 13 % в 1860 году. Если считать эту тенденцию репрезентативной, то можно сделать вывод, что со временем детский труд в любом случае оказался бы искоренен и в других отраслях даже без соответствующего законодательства.

Во второй половине XIX века государственное финансирование образования освободило работодателей от необходимости в полной мере оплачивать образование работников, то есть, по сути, снизило “налог” на детский труд. Тем не менее количество детей, работающих на заводах, уже не вернулось к уровню, наблюдавшемуся в начале XIX века. В 1851–1911 годах доля работающих мальчиков в возрасте 10–14 лет упала примерно с 36 % до менее 20 %, а аналогичный показатель для девочек – почти с 20 % до приблизительно 10 %[128]. Подобные тенденции наблюдались в большинстве развитых стран. Судя по всему, законодательство играло в этих процессах лишь вспомогательную роль. Главными факторами, ограничившими занятость детей, были рост разницы в доходах родителей и детей, а также изменение отношения к образованию.

Учитывая, что отношение к образованию изменилось вследствие повышения спроса на человеческий капитал, неудивительно, что бич детского труда в первую очередь исчез в наиболее промышленно развитых странах, а вместе с ними и в наиболее индустриализованных секторах[129]. В США первые законы, ограничивающие детский труд, были приняты в 1842 году в Массачусетсе, промышленно развитом штате. Это не значит, что губернаторы промышленно развитых штатов были более просвещенными. Дело в том, что быстрый темп технического прогресса повышал в их штатах спрос на человеческий капитал, снижал зависимость от детского труда и смягчал оппозицию ограничивающему его законодательству. Вскоре подобные законы были приняты во всех штатах, затронутых промышленной революцией, и лишь затем распространились на аграрные штаты. По мере ускорения темпов технического прогресса в США и повышения важности образования детский труд постепенно сходил на нет. В 1870–1940 годах в США доля работающих мальчиков в возрасте 14–15 лет снизилась с 42 % до 10 %. Аналогичные тенденции наблюдались среди девочек и детей младшего возраста.

Реклама трактора. 1921

Пусть сын останется в школе.

Весной много срочной работы, и часто из-за этого вам приходится на несколько месяцев забирать сына из школы. Кажется, иного выхода нет, но ведь это так несправедливо по отношению к мальчику! Лишая его образования, вы обрекаете его на тяжелую жизнь. В наш век образование становится все более важным для успеха и престижа во всех сферах, включая сельское хозяйство.

С помощью керосинового трактора Case один человек за то же время успевает больше, чем если бы он работал с трудолюбивым сыном и лошадьми. Купите трактор Case с бороной Grand Detour Plow, и ваш сын сможет учиться без помех, а весенние работы не пострадают в его отсутствие.

Пусть сын останется в школе, а керосиновый трактор Case займет его место в поле. Вы не пожалеете ни об одном из вложений[130].

Любопытной иллюстрацией воздействия технологий на детский труд в то время служит реклама трактора 1921 года. Чтобы убедить фермеров купить трактор, производители подчеркивали растущую важность человеческого капитала. Акцент в кампании делался на то, что новая технология помогала освободить руки, благодаря чему фермеры могли отправлять детей в школу даже весной – в самое напряженное время в сельскохозяйственном году. Любопытно, что рекламщики подчеркивали важность человеческого капитала “во всех сферах, включая сельское хозяйство”. Возможно, они пытались унять тревогу американских фермеров, опасавшихся, что их образованные дети пойдут работать в растущий промышленный сектор, вместо того чтобы остаться на семейной ферме.

Ошеломляющий рост темпов технологического развития, появление массового образования, отказ от детского труда – по всем эти трем ключевым аспектам промышленная революция действительно стала временем прогресса. Воздействие этих же аспектов на женщин, семью и рождение детей обусловило фазовый переход, который дал возможность вырваться из мальтузианской ловушки.

Глава 5

Метаморфоза

На первых этапах промышленной революции в условиях быстрого технического прогресса и растущей доступности ресурсов численность населения промышленно развитых государств стремительно возросла. Однако во второй половине XIX столетия тенденция пошла на спад, и рост численности населения и рождаемость в развитых странах неожиданно снизились. В XX веке эта ситуация в ускоренном темпе повторилась в остальных странах мира[131]. Во многих западноевропейских странах рождаемость в 1870–1920 годах упала с 30 % до 50 % (рис. 8), а в США это произошло еще быстрее[132]. Такое радикальное снижение рождаемости при обычно предшествующем снижении смертности стало называться демографическим переходом.

Демографический переход пошатнул один из столпов мальтузианского механизма. Внезапно повышение дохода перестало приводить к росту населения, а “излишки хлеба” уже не делились среди большего количества детей. Вместо этого впервые в истории человечества технический прогресс привел к повышению уровня жизни в долгосрочной перспективе, возвестив об окончании эпохи стагнации. Именно снижение рождаемости разжало тиски мальтузианской ловушки и положило начало современной эпохе устойчивого роста[133].

Рис. 8. Количество детей на женщину в западноевропейских странах, 1850–1920 гг.[134]

Почему случился демографический переход? Глядя