Зверь из бездны: Второй раунд - Алексей Корепанов

Я усвоил это сообщение и тут же спросил:

— Вы хотите сказать, доктор, что госпожа Карреро вообразила нечто ужасное под влиянием звездного света в сочетании со съеденным перед сном подгоревшим пирогом? И главное, что вначале был пирог, а потом уже звездный свет, а не наоборот?

— Именно! — Указательный палец доктора Кастальеса вновь нацелился на меня. — Известно достаточно много случаев подобного рода. Сочетания совершенно случайные, эффект непредсказуем, последствия весьма печальные, вплоть до необратимых изменений. Пойдемте, пойдемте!

Мы вновь зашагали по длинному коридору мимо закрытых дверей палат и медицинских постов, на которых несли службу миловидные женщины в белой униформе. (Между прочим, ни одной немиловидной женщины на Журавлиной Стае я еще не встречал).

— Вот хотя бы, для иллюстрации, такой пример, — продолжал доктор Кастальес. — Комплекс факторов оказался таким — года три-четыре назад, по соседству, в Луго-Рейносе: возраст старше пятидесяти, работа в периодическом контакте с рутилом, длительное недосыпание, прием стимуляторов у-типа, цветение зимней магнолии, наличие в спальне пациента высушенной флероны, ежедневный дождь по вечерам в течение пяти или шести дней, посещение солярия, каждый раз не менее двух часов — именно двух часов! Что еще? — Доктор беззвучно пошевелил губами. — А! Одновременное использование биогеля «Стимул» и фитогенов. И так далее. В общей сложности, более полутора десятка факторов! И в результате — эффект Каптейна, а затем две попытки самоубийства с нанесением себе телесных повреждений средней тяжести. В итоге же — полнейшая неадекватность восприятия.

— А видели бы вы картинки мнемосканирования! — Доктор воздел руки. Там было такое, это такие мнемы — впору самому лезть, где повыше, и прыгать вниз головой. И ведь тут мы имеем дело со случаем, когда докопались-таки, воссоздали, смакетировали и подтвердили. А сколько такого, что не уловишь, не ухватишь?.. Плюс особенности организма, тончайшие вариации психической структуры, вообще уникальность каждой личности. Самое опасное во всем этом — полнейшая невозможность прогнозирования, абсолютная непредсказуемость. В принципе. В конечном итоге так можно докатиться и до тотального самоуничтожения. Прошу вас, господин Грег.

Доктор Кастальес открыл дверь и пропустил меня в свой кабинет. Подкатил к столу второе кресло, жестом предложил мне сесть, сел сам и закинул ногу на ногу, покручивая свои усы.

— Так что расследование нужно вести именно в этом направлении. Понимаю, понимаю, — он поднял руку, заметив мое движение, — у вас своя точка зрения, у нас своя. Вы полицейский, я врач. Но чтобы воссоздать ситуацию, совершенно необязательно беседовать с очаровательной госпожой Карреро. И она ведь уже давала показания. Видите ли, господин Грег, — он подъехал вместе с креслом поближе ко мне, — физическое ее состояние никаких опасений не вызывает: переломы зафиксированы, проводится интенсивная терапия, кости срастаются. Но вот в отношении психики… Подгоревший пирог и звездный свет дали такой эффект, что если сдвигов не будет и дальше боюсь, не избежать локальной мнемоблокады. Показатели чуть ли не пиковые.

— И она все забудет? Все сотрется?

— Насчет «забудет» — да. Насчет «сотрется» — нет. Мы просто отсечем данную зону, запрем в клетке. К сожалению, любой запор может раньше или позже не выдержать и тогда… Слышали о спецтерритории на Гнезде Кукушки?

Я кивнул.

— Большинство направленных туда — с такими вот сорванными запорами.

— Вы сказали, доктор, что можно располагать всеми сведениями о случившемся и без разговора с госпожой Карреро. Вы имеете в виду просмотр мнемы, так?

— Так, — подтвердил доктор Кастальес.

— Но, понимаете, доктор, — я старался говорить с максимальной убедительностью, — мне мало результатов мнемосканирования. И мало первоначальных показаний потерпевшей. У нас есть основания полагать, что дело крайне серьезное. Возможно, за галлюцинациями госпожи Карреро стоят вполне реальные внешние действия. Поверьте, это не моя прихоть, не подозрения, а выводы, основанные на самом тщательном анализе. Есть целый ряд признаков того, что случай с госпожой Карреро является лишь одним из составных элементов системы.

Конечно, не было у меня никаких оснований утверждать все это, выдавая догадки за факты, и, наверное, я был жесток по отношению к Эвридике Карреро, но что поделать? Интуиция, одна лишь интуиция… Я не мог не проверить все до конца. Мне действительно мало было просмотра мнемы. Что такое мнема? Это ведь не отражение реальности в прямом смысле; это восприятие реальности, преломленное призмой личности воспринимающего субъекта, это наложение, смесь внешнего и внутреннего миров, окрашенное особенностями психики. В этой смеси невозможно отделить происходившее реально от того, что только казалось реципиенту, что он создал в своем воображении; эту смесь просто нельзя разложить на составные части, четко и однозначно квалифицировать ингредиенты. А в беседе, при помощи наводящих вопросов, иногда удается выяснить такие детали, которые вообще никак не отражались в мнеме, но как раз и являлись ключевыми или помогали выйти на первое звено цепочки. Опыт уже имелся. Кроме того, мнема была беззвучной, а порой звуки могут рассказать очень многое.

— Мне просто необходимо поговорить с госпожой Карреро, — чеканя каждое слово, сказал я. — Я, все мы, очень рассчитываем на вашу помощь, доктор. Повторяю: это не моя прихоть, это необходимость.

Доктор Кастальес с силой дергал себя за усы. Он колебался и я добавил, чтобы окончательно подтолкнуть его к положительному для меня решению:

— Я не вправе разглашать служебные тайны, скажу только одно: прояснив обстоятельства этого дела, мы сумеем предотвратить аналогичные преступления.

— Преступления? — Пальцы доктора на мгновение замерли в усах. — Вы считаете, что госпожа Карреро стала жертвой преступления?

— Весьма вероятно. Кстати, она согласна побеседовать со мной.

— Вот как? — Доктор окончательно перестал терзать свои усы и выпрямился в кресле. — В таком случае, вполне официально заявляю, господин Грег: как врач, я против такого рода беседы. Но препятствовать полицейскому расследованию, естественно, не имею никакого права. Тем более, что вы, сдается мне, можете просто проигнорировать мое мнение и поступить так, как сочтете нужным.

Я неопределенно развел руками.

— В таком случае, господин Грег, подскажите, что я должен сделать, чтобы мое мнение, как лечащего врача госпожи Карреро, было зафиксировано?

Я мысленно облегченно вздохнул и мысленно же расправил плечи. Выдержал паузу, давая понять доктору Кастальесу, что оценил его позицию, и ответил:

— Можете изложить его в произвольной форме на любом коммуникат-носителе и оно будет приобщено к делу. Вас не в чем будет упрекнуть, господин Кастальес.

— Хорошо. Хотя хорошего мало. — Доктор с упреком взглянул на меня. На пользу пациентке это вряд ли пойдет. И еще: хотелось бы удостовериться, что вы действуете по заданию — или как там это у вас называется? — по поручению городского управления полиции.